Сирийский патруль

Соболев Сергей Викторович

За рулем следующего впереди колонны пикапа находится, вероятнее всего, человек из числа местных, хорошо знающий здешние дороги и прочую специфику. Один лишь этот «хайлюкс» едет с включенными — но снабженными светофильтром — фарами, остальные водители ориентируются на габаритные огни идущей впереди машины. Или на картинку, которую некоторые видят благодаря ночной оптике. Филин практически сразу надел «ночные очки». Ивану этот гаджет тоже был знаком — комбинированный двухканальный прибор ночного видения, работающий, в зависимости от избранного режима,

в инфракрасном спектре и в режиме импульсного лазерного осветителя. Он предположил, что ночная оптика есть лишь у подчиненных Саныча, а местные обходятся собственным зрительным аппаратом.

Некоторое время они ехали молча. Из динамика включенной на прием автомобильной рации то и дело долетают отрывистые реплики на арабском. У стороннего лица, у «слухача», переключившегося случайно на этот канал в УКВ диапазоне, наверняка возникнет впечатление, что некто, разжившись рацией, забавляется. Или, говоря по-русски, — «дурью мается».

И правда, что можно понять из таких реплик, как те, что звучат в эфире с промежутком в пару минут: «Один — один… Два — один… Три — один… Четыре — один…»?

Ничего нельзя понять. Разве что предположить, что кто-то сообщает в эфире счет какого-то футбольного матча.

Меж тем эти реплики, как предположил Иван, не что иное, как доклады о прохождении реперных точек заранее согласованного маршрута. Точно такую же систему коротких докладов применяли в «Армгрупп» — при сопровождении колонн или же в ходе ночных вылазок. Первая цифра: порядковый номер заранее обозначенной на карте точки. Вторая цифра — в данном случае «единица» — означает «безопасно», «в штатном режиме».

Колонна прошла точку № 4 — ею оказалась развилка дорог. На обочине, возле обгрызенных пулями и снарядами остатков стен какого-то КПП или блокпоста, обнаружились две чужих «тачанки», а также счетверенная зенитная установка, что-то вроде старой «ЗПУ-4»… Впрочем, не такие уж они и «чужие», эти боевики, что охраняют перекресток, раз пропустили беспрепятственно двигающуюся по местной дороге с севера колонну.

В салоне ощущается запашок гари. Может, этот запах исходит от его, Козака, одежды, а может, от пожарищ, которые они сейчас проезжают.

По обе стороны дороги не столько видны, сколько угадываются какие-то строения; но в темноте трудно разглядеть, что собой представляет эта округа. Судя по всему, здесь уже давно забыли, что такое уличное освещение. Где-то вдалеке видны переливающиеся, подмигивающие, вспыхивающие искорками огни, но вся ближняя к дороге местность накрыта непроницаемым пологом ночи.

Если бы не выглядывавшая время от времени из прорехи в облаках луна, он вряд ли смог бы разглядеть даже те смазанные, расплывчатые силуэты строений, деревьев, столбов, которые видны ему через боковое стекло…

Чуть притормаживая поочередно, транспорты миновали переезд — вправо и влево от него тянется железнодорожное полотно.

— Нормально идем, — проронил сидящий за рулем боец. — Уже в «промзону» въехали.

— Вижу!

Через пару километров будет поворот налево, — сказал Антон. — А там уже и до цели рукой подать.

— А где мы находимся? — решил внести свою лепту в разговор Козак. — Мы уже въехали в Халеб?

— Че, сам не видишь? — нехотя процедил Филин. — Северная окраина…

— А кто тут верховодит? «Тапочники»? Или те, кто за Башара?

— Сейчас это типа «ничейная зона».

— А где армия? — решил уточнить обстановку Козак. — Они же вроде отбили Халеб?

— Тут что ни день, то обстановка меняется… — Филин чуть сократил расстояние до идущего впереди джипа. — Да и на хрен тебе знать? Ты что, командир? Сиди себе и сопи в обе дырочки.

— Ну… каждый солдат должен знать свой маневр.

— Ты пока еще не «солдат». Не обижайся, но ты у нас новичок. Посмотрим, как покажешь себя в деле.

— Ну ты меня и приложил, братело, — подал голос Антон. — До сих пор в ушах звенит!..

Иван покосился на соседа.

— Если ждешь извинений, то их не будет, Сам первым на меня с ножом попер… Как голова?

— Трещит, мать ее… как с хорошего бодуна. Крепко врезал. По нашему, по-русски.

Миновав индустриальную зону, вернее, то, что от нее осталось после осенних боев, колонна свернула налево. Причем, как отметил про себя Иван, на этом повороте остались одна из «тачанок» и микроавтобус.

Проехали еще метров триста, уже по внутриквартальной улице — если только эти обглоданные железом и огнем останки строений можно назвать кварталом.

Скорость передвижения едва превышает скорость пешехода; полотно во многих местах повреждено. То и дело приходится объезжать какие-то рытвины, воронки от снарядов и мин, обломки и наклонные осыпи из обрушенных стен…

Еще один перекресток. Одна «тачанка» здесь свернула налево — очевидно, с целью прикрытия и для наблюдения с этой стороны. Вторая, пропустив мимо себя редеющую постепенно колонну, осталась на перекрестке. Водитель этого «хайлюкса» «припарковался» таким образом, чтобы из установленного в кузове пикапа КПВТ можно было в случае необходимости вести огонь по любой из двух расходящихся в этом месте внутриквартальных улиц и по ближним к перекрестку строениям.

Козак оценил степень координации этой группы, состоящей, как он предполагал, из двух разношерстных подразделений. Ночные вылазки в условиях, подобных здешним, всегда сопряжены с огромным риском. Квартал сильно пострадал во время боев, это заметно даже в темноте. Улицы расчищены кое-как. Если их вообще расчищали. Никогда не знаешь, что тебя ждет уже за следующим поворотом. Могут обстрелять в любой момент — мало ли в округе вооруженного люда. Или наедешь колесом на что-нибудь взрывоопасное. Да и заплутать в этих условиях недолго: ДжиПиЭс здесь почти бесполезен. Стоит разок свернуть не туда, куда требуется, и потом замучаешься выбираться из этих темных страшных каменных лабиринтов.