Сирли, Сийм и секреты
Шрифт:
— Можем поиграть в выборы мисс, — предложила Сирли. И все облачные балерины захлопали в ладоши и от радости запрыгали на облаках, так что в некоторых облаках проделались дыры, в которые облачные балерины посыпались. Но это не страшно, ведь у них были крылья.
— Я думаю, что Солнце и Луна могли бы войти в жюри, — сказала Сирли. — Вы согласны?
— С удовольствием, — откликнулись Солнце и Луна.
— Для того, чтобы стать мисс, мы слишком старые и толстые.
Они играли в выборы мисс несколько часов, и победительницей вышла Сирли, а на земле люди смотрели на небо, на котором после долгого перерыва
— Бабье лето наступило.
И радовались, так как дождь успел всем надоесть. Только господин Баранн был зол, как оса, потому что лифт опять не работал и приходилось взбираться наверх по лестнице.
23
Сийм и Сирли сидели на скамейке перед домом. Сийм предложил поиграть в людоедов.
— Ох, и жуткая, наверное, эта игра, — предположила Сирли. — Как в неё играют?
— Нужно собрать большую кучу костей и плясать вокруг них, — объяснил Сийм. — Я играл в эту игру один, но с тобой было бы интереснее. Ты могла бы быть той женщиной, которую людоед сожрёт.
— Где ты в городе соберёшь кости? — спросила Сирли.
— Ох, они повсюду валяются, — ответил Сийм. — Пошли, покажу.
Они два раза обошли вокруг дома и действительно почти на каждом шагу можно было найти какую-нибудь кость. Сирли была поражена.
— Как эти кости сюда попали? — удивилась она. — И чьи они?
— Не знаю, — ответил Сийм. — Может быть, они от скелета?
— Фу, ужас какой! — возмутилась Сирли. — И вовсе они не от скелета. Я думаю, что люди просто едят на балконе курятину или свинину, а кости кидают вниз во двор. Или собаки приносят их сюда. Но я не хочу играть этими костями, подумай только, кто их только не обглодал! Я их в руки не возьму!
Сийм был слегка разочарован, но, поразмыслив над словами Сирли, он согласился с сестрой. В самом деле противно брать в руки кости, обглоданные чужими людьми и собаками, иначе скоро станешь таким, как Моника, которая ищет золото в собачьих какашках.
— Мне тоже не хочется играть в людоедов, — сказал Сийм и попытался изобрести что-то взамен.
Но долго думать не пришлось, так как во двор вышла Моника. Завидев Сийма и Сирли, она остановилась и о чём-то задумалась. Затем её лицо просияло, она быстро подбежала к Сийму и Сирли и заявила:
— Хотите, расскажу вам про своего дедушку.
— Ну, расскажи, — позволил Сийм. А Сирли предупредила:
— Только не начинай сразу врать.
Моника улыбнулась свысока.
— Я никогда не вру. А мой дедушка… мой дедушка умеет лаять!
— Каждый может лаять, если захочет, — отозвался Сийм. — Я тоже могу лаять, и мяукать, и вообще…
— Ха, а мой дедушка не умеет говорить! Он только лает! — похвасталась Моника.
— Он что, псих? — осведомилась Сирли.
— Нет, просто он уже не помнит, как люди разговаривают, — объяснила Моника. — Раньше помнил, а теперь забыл.
— Я тебе не верю! — заявил Сийм. — Ты только и делаешь, что врёшь!
— Приходи
— Хорошо, послушаем! — согласился Сийм. — Где ты его держишь?
— Конечно, в комнате.
— Ладно, пойдём, — согласилась Сирли. Она была слегка удивлена, потому что обычно Моника ужасно злилась, когда её ловили на лжи и требовали предъявить доказательства. А сейчас Моника сияла, как настольная лампа. Она привела спутников в свой подъезд, и они вместе поднялись на третий этаж.
У двери, на которой был нарисован номер одиннадцать, Моника остановилась.
— Вот здесь я живу, — сказала она и нажала звонок.
Из квартиры тотчас донесся громкий лай.
— Дедушка, это я! — позвала Моника. — Не лай так громко, со мной тут мальчик и девочка, они испугаются!
— Ничего мы не испугаемся! — запротестовал Сийм, но дедушка всё лаял и лаял грубым голосом, как дог.
— У него плохое настроение, наверное, спина болит, — пояснила Моника. — Не будем входить, дедушка не хочет видеть гостей.
— До свидания, дедушка! — крикнула она. — Я вернусь во двор!
— Гав-гав! — пролаял дедушка.
— А откуда нам знать, что это дедушка? — спросила Сирли. — А вдруг это настоящая собака?
— Какая ты глупая, — обиделась Моника. — Ты слышала, как я с ним говорила! Да и тебе известно, что у меня нет собаки.
И в самом деле, ни Сийм, ни Сирли никогда не видели Монику с собакой, да и не такая вещь собака, чтобы её можно было скрыть. Молча они спустились на первый этаж, где висели почтовые ящики.
Сирли посмотрела на них и вдруг спросила:
— Моника, ты что, русская? Как твоя фамилия?
— Сама ты русская! — возмутилась Моника. — Я эстонка, и моя фамилия Каськ!
— А в квартире одиннадцать живут Варфоломеевы, — прочла Сирли надпись на почтовом ящике. — Ты привела нас к чужой двери! Сама ты живёшь не там, и это не был твой дедушка!
— Какие вы глупые! — взорвалась Моника, попавшаяся на лжи так неожиданно. Она показала Сирли язык и пустилась наутёк.
— Я сразу подумал, что это неправда, — облегченно вздохнул Сийм. Лающий дедушка его серьёзно взволновал. Он пытался представить себе, как мог бы выглядеть такой странный старичок, наверное, с седой бородой и с торчащими изо рта клыками, — и испугался. Может быть, именно такие страшилища оставляют после себя кости, которые валяются возле дома? Теперь он с облегчением понял, что лаял не человек-оборотень, а обыкновенный пёс.
— Собак я не боюсь, а лающие дедушки ужасно злые, — объяснил он сестре.
24
Выйдя во двор, Сийм и Сирли увидели, что господин Баранн, наконец, изловил дворника. Господин Баранн злобно возмущался тем, как грязно на лестнице, и тем, что часто ломается лифт, а дворник молчал и потихоньку выплёскивал воду из рукавов.
— Почему вы не отвечаете? — вопил господин Баранн. — Вы что, моих слов не понимаете? Какая нам польза от дворника, который не выполняет свои обязанности? Мне что, самому подметать прикажете? Это не моя профессия. Я писатель.