Сироты небесные

Лазарчук Андрей Геннадьевич

Наверху раздался треск, верхушка мачты зацепила-таки за что-то, вниз посыпалась труха и щепки. Гребцы гребли теперь в разные стороны, разворачивая лодку на месте, сейчас она стояла почти поперёк течения.

– Сам дурак! – задыхаясь, запоздало отругнулась Лизка.

– Умница ты, умница! Сгорели бы без тебя…

Артурчик вдруг испугался. Их только что хотели убить и, может быть, всё ещё хотят, просто пока не могут, а сейчас лодку вынесет из-под настила…

Кто-то вылил на угли ведро воды, и всё заволокло угарным паром.

Опять грохнул выстрел, наверху страшно заорали. Артурчик поднял голову. Из-за перил никто

не показывался. Вот вынесло совсем… совсем. Теперь ничего не плеснут сверху.

По пояс высунулся аб, погрозил кулаком и исчез – присел. Высунулись ещё двое и тоже исчезли.

Потом, издали, видно было, как они бежали в сторону города.

Остаток дороги все всматривались в берега, ожидая ещё какой-нибудь подлости, но – обошлось. Правда, к берегу причалили не у пристани, а просто в пологом, без обрыва, месте. Артурчик думал, что лодка сейчас уплывёт, но главный лодочник велел гребцам отойти на глубину и там бросить якорь; сам же он, прихватив Лизку, пошёл подавать жалобу властям, потому что такой бандитизм оставлять безнаказанным нельзя.

Артурчик почти сразу понял, где они высадились: на задах старого городского клуба. Пару лет назад здание стало умирать, то есть вонять и разваливаться, и клуб перенесли в другое, помоложе. Вот в этом саду, месте безопасном, потому что ползуны никогда не забираются туда, где есть деревья (а деревья, к сожалению, не растут там, где бывают ползуны, – а то весь город был бы засажен гуще, чем самый густой лес) – в этом саду устраивалась осада Ля-Рошели. Ля-Рошель была построена на платформе между четырёх самых толстых деревьев, и осаждающие пытались допрыгнуть до неё с помощью «партизанок»…

Можно было вывернуть на эстакаду, но мать повела своих по старым мосткам. Лодочник спросил, как добраться до суда, ему показали дорогу – и тоже посоветовали держаться старых мостков.

Возле обкома уже толпился народ – человек сто. Мать пытались остановить, она отмахивалась: после, после. Но у дверей её подозвал к себе дед Владлен.

– Не нашла, – коротко сказала мать. – Но они с Олегом и с Дворжаком, где-то прячутся, думаю, там всё в порядке. Хуже другое…

– Ты про Йеризинов хутор? Мы уже знаем. Наталья вернулась. А Иван с обозом идёт, мёртвые тела везут – и похоронить по-людски чтоб, и врачам показать. Наталья говорит – ни царапки ни на ком. И ведь два дня пролежали, в тепле – а никакого запаха. Будто высыхают. Тебе это ничего не напоминает?

– Не знаю, – сказала мать. – А должно?

– Мне вот смутно что-то мерещится… по-моему, с Земли ещё. Будто бы газ какой-то такой был…

– Газ?

– Или жидкость. В общем, отрава. На Земле же, помнишь, наверное – так насекомых выводили. Ядами всякими. Ну и на двуногого тоже много было всего запасено, не применяли только… В общем, точно не помню, где я это читал или слышал, но вот – совпадает один в один.

– Ты думаешь, их отравили?

– А что ещё?

– Но кто? И зачем?

– Это ведь туда с неба какая-то штука свалилась? – встрял Артурчик.

– Туда, – сказал дед Владлен. – Туда… И потом её эти искали, с Верхнего. Вот бы у кого поспрашивать…

– Спросим, – сказала мать. – Ой как спросим. Так, – повернулась она к Артурчику, – ты пока попасись здесь, я мигом – туда и обратно…

И исчезла.

– С ней всю дорогу? – спросил дед Владлен.

– Ага. Сто четырнадцать кэмэ. Не верите, вон у Рыжика спросите.

– Почему

не верю? Ленка может…

– А чего народ собрался?

– Так надо.

– Я не маленький, – сказал Артурчик. – Мне можно говорить. Нас только что чуть с моста не сожгли…

– Как это?

– Вот так… – и Артурчик рассказал, что произошло какой-то час назад.

– Права Наталка, – горько сказал дед Владлен. – А я вот – промахнулся. Лучшего о них был мнения, лучшего…

Подъехал лёгкий возок, запряжённый птицей. С него тяжело слез Градов, начальник милиции, и помог сойти какому-то местному, в крови с головы до ног. Вдвоём они ввалились в здание. Почти тут же выбежали два милиционера с ружьями в руках, сели в возок и укатили. А потом вышел высокий наголо бритый человек в зелёной куртке и поднял руку:

– Все, кто из "Арсенала", – ко мне.

Из собравшихся – а их уже стало значительно больше, люди подходили и подходили, – вышло и поднялось на крыльцо двенадцать парней и три девушки.

– Это все?

– Пока все, товарищ командир.

– Ладно, начнём. Внимание, товарищи! Вы уже знаете, что наше положение осложнилось. Объявляется мобилизация всех резервистов в добровольную дружину для помощи милиции. Я – командир дружины, зовут меня Константин Петрович Одинцов, в мирное время – инженер-электрик. Перед вами – подготовленные на случай чрезвычайных обстоятельств командиры среднего звена. Сейчас они сформируют из вас отделения по пятнадцать-двадцать человек. Хорошо, если в отделение попадают уже знакомые люди, друзья и коллеги. Те, кто тренировались вместе. Если нет – познакомиться немедленно, знать имена, в лицо и по голосу! Особенно знать командира! К разбору по отделениям – приступить!

Двенадцать человек из тех, кого Одинцов назвал командирами и у кого теперь на рукавах были красные повязки, а на шеях – белые галстуки, спустились вниз и встали редким строем. К ним сразу стали подходить люди – по одному, по двое, по трое, – представляться и строиться за спинами командиров в колонны по четыре.

– А когда оружие давать будут?! – закричал кто-то.

– По поводу оружия, товарищи! Оружие выдадим сейчас. Но! Чтобы знали и чтобы потом не было недоразумений. Взяв в руки оружие, вы становитесь военными! И обязаны беспрекословно выполнять приказы! Какими бы идиотскими они вам ни казались! За неисполнение приказа в боевой обстановке – расстрел на месте. Повторяю: расстрел на месте. Кто не желает на таких условиях вступать в дружину, может уйти сейчас. После выдачи оружия это будет расцениваться как дезертирство. То есть – поражение в правах и высылка. Ещё вопросы есть?

– Да какие вопросы, давай ружья!

– Ружья давай! – подхватило сразу много голосов.

– Соблюдать спокойствие! – рявкнул Одинцов. – Оружие получают сформированные подразделения. Первое отделение, Шумбасов!

– Шестнадцать человек, товарищ командир!

– Марш в оружейный склад!

– Отделение, за мной – бегом!

Цепочка людей скрылась за углом.

– Второе отделение, Беркович!

– Двадцать ровно!

– В оружейный! Третье отделение…

Видимо, появились запоздавшие командиры. Они о чём-то быстро переговорили с Одинцовым, один остался возле него, а трое – все девушки – отбежали в сторонку и тоже стали принимать в армию. Одна из них была Белка Низамутдинова, пионервожатая в школе. И Артурчик, естественно, пошёл к ней.