Сироты небесные
Шрифт:
– Работаем, – улыбнулся Барс. И повернулся к Маше: – Маша, а вы уверены, что те, кого вы услышали, – земляне?
– А кто же… – начала Маша и вдруг замолчала. Подумала. – Не знаю. Не поручусь. Теперь – не поручусь… Попробовать ещё?
– А надо ли? – спросил Санька. – Что это нам даст?
– Мы можем узнать, что произошло, – сказал Барс. – Но при этом рискуем обнаружить себя раньше времени.
Маша кивнула, соглашаясь.
– Решено, – сказал Санька. – Капитан, как мы найдем эрхшшаа?
– По корабль. Скоро будет видим здесь, – Рра-Рашт похлопал по шлему визибла, который держал под мышкой. – Или видно сейчас-уже. Прошу
Он одним непрерывным плавным движением перетёк в кресло пилота, подсоединил визибл к пульту управления – и натянул шлем.
Президента разбудили в три часа утра. Лёг он в два. Ему снилось что-то тревожное, но он, как всегда, сразу забыл сон.
На прикроватном столике беззвучно мигал красный огонёк. Для пробуждения этого практически всегда хватало.
Он тихо, чтобы не разбудить жену, спустил ноги с кровати, надел халат и вышел в коридор.
Ждал дежурный офицер ночной смены, майор Круглов.
– Что случилось, Жора? – спросил президент.
– Двое, – коротко ответил тот. – С чёрным допуском…
– Понятно…
Этого он и ожидал. Наверное, последние полгода.
Потом он на секунду вспомнил сон. Там тоже наконец случилось что-то, чего он долго ждал, на что надеялся и чего боялся.
«Чёрный допуск» – право на беспрепятственный вход к президенту без доклада, в любой его резиденции и в любое время суток, – имели одиннадцать человек, из них лишь трое были землянами. И только земляне этим допуском изредка пользовались: спецкомиссар ООН, командующий флотом и шеф администрации. Остальные были: Никита, коты и марцалы. Никто из них до сих пор в неурочное время не появлялся. Коты предпочитали видеть его у себя, Никита тоже, а все встречи с марцальской верхушкой обставлялись очень официально и готовились заранее.
Что должно было произойти, чтобы сломать устоявшийся порядок вещей?..
Пять минут на умывание. Мягкий домашний костюм. Потом президент посмотрел на себя в зеркало, поморщился, взял с полочки флакон с нашатырным спиртом и глубоко втянул пронзительную вонь. Вытер проступившие слёзы. Постоял ещё несколько секунд, пожал плечами – и пошёл к посетителям.
Они ждали в переговорной комнате за библиотекой – удобной, уютной, а главное – защищённой от телепатического проникновения. Это была новая чисто аппаратная методика, позволяющая обходиться без телепатов-перехватчиков.
– Господин президент.
Оба встали из кресел, поклонились.
– Почтенный Тан. Почтенный Санба…
С иерархией марцалов так и не удалось разобраться до конца. Кто кому подчинялся, кто за что отвечал, кто главный, а кто сбоку… механизм принятия решений… Существовало штук десять аналитических записок, и все трактовали тему по-своему.
Впрочем, как раз с Таном и Санбой особых разночтений не возникало. Они занимались взаимодействием с земными государственными структурами: Тан – с Россией, Европой, Северной Африкой; Санба – с Китаем и опять же с Россией…
Столик уже был сервирован: кофе, сливки, меренги, шоколадные вафли, джем. Запотевшие бутылочки с водой. Колокольчик – мало ли что ещё может понадобиться.
– Присаживайтесь, – сказал президент.
– Спасибо.
Оба сели, но Тан – чуть раньше. Это могло что-то означать, а могло быть простой случайностью. Впрочем, заговорил первым тоже Тан.
– Владимир, вы уже знаете, наверное, о том,
– Знаю.
– Он ждёт вашего ответа?
– Наверное. Так он сказал.
– К чему вы склоняетесь?
– Ещё не знаю. Завтра я собирался встретиться с вами…
– Значит, хорошо, что мы поторопились, – сказал Санба. – Иначе…
– Скажите, – перебил его президент, – а откуда вы узнали, что появился Бэр?
– Нас очень встревожили бунты в лётных школах, – сказал Тан. – Мы занялись расследованием. Выяснили, что это было вызвано массовым дистантным психопрограммированием. Телепат такого уровня и такого профиля мог быть только Императором. Известно, что только Бэр пропал без вести, и тело не было обнаружено. С максимальной степенью достоверности мы сочли, что это он и есть. Скажите, он уже разобрался в проблемах этой Вселенной?
Это марцалы, напомнил себе президент. Другая логика. Почти как греческие философы: ничто не познаётся на ощупь, а только умозрительно…
– Этого я, разумеется, точно не знаю. Думаю, да. Ф-ф… – он налил себе кофе и залпом выпил всю чашку, без сливок и сахара. Потом налил вторую, бросил туда три ложки сахара и стал аккуратно размешивать. – Переговоры ещё не начинались.
– Когда начнутся? – спросил Тан.
– Завтра. Поздно вечером.
– Тогда мы успеем вам всё рассказать.
…После августа четырнадцатого политика марцальского руководства выражалась двумя словами: стать незаменимыми. То есть, с одной стороны, делать всё возможное для своей новой родины, а с другой – делать всё возможное для того, чтобы человечество уже не могло обходиться без них.
Мало кто из землян сознавал, что изъять сейчас марцалов из течения жизни невозможно: мало того, что вся новая технология так или иначе была завязана на ввозимые марцалами комплектующие – то есть любое устройство, от простенького гравигена до масс-конвертора, превращающего вещество в энергию строго в соответствии с формулой старика Эйнштейна, от сверхскользких пленок, похоронивших трение, до незаменимого уже триполяра – всё это имело хотя бы одну детальку, один компонент, который на Земле не производится и принципиально не может производиться; но и отношения – между отдельными людьми, группами людей, народами, странами, союзами, – все они регулировались, смазывались и поддерживались марцалами. Самим их присутствием. Незаметными воздействиями…
У них не всё получалось. Они не всегда успевали. Они не были вездесущи, всезнающи и всеблаги. В конце концов, они старались только для себя.
И тем не менее: за считанные годы именно большие группы людей – толпы, народы, нации, – те, которые прежде были куда более безмозглыми, агрессивными и воинственными, чем отдельные люди, – стали заметно более толерантными и вдумчивыми, почти достигнув уровня если не людей, то хотя бы морских котиков или обезьян. Конечно, на это повлияла и экономическая перетряска мира, но президент хорошо представлял себе, как могли бы развернуться события, какая волна ненависти поднялась бы с голодного Юга на вдруг ослабший сытый Север – не возьми марцалы события под свой мягкий, но уверенный контроль. Как бы сам собою постепенно исчез терроризм… а если быть честным, он просто сменил адресность: вместо того, чтобы взрывать друг друга, арабские, еврейские, индийские, американские и русские мальчики бросились, обвязавшись взрывчаткой, на общего врага.