Система Альфонса в Мире Боевых Искусств 2
Шрифт:
'Родословная: Родословная Лазурного Феникса (Пробуждение: 17%)
(Пробуждение: 18%)
(Пробуждение: 19%)'
…
— Феникс, — вдруг раздался невозмутимый голос и привёл его в чувства.
Сима оторвался от лазурной таблички и посмотрел на Гинь.
Девочка сложила руки за спиной, точно мудрец, и со знающим видом смотрела на Лу Инь.
— В её жилах струиться кровь Истинного феникса. Они измеряют свои жизни не веками, но «Циклами». Смерть для них подобна взрослению — умирая, они обретают немного большую силу. К двенадцатому разу их
— Вот как… — проговорил Сима Фэй, а потом задумался.
В технике, которую он приобрёл в Магазине, были, в том числе, перечислены советы, как можно ускорить пробуждение родословной. Иной раз помогает «уподобиться» своему мифическому предку. Той же Мьяо Чжо, у которой была родословная Чёрного аиста, нужно было поселиться на болоте и питаться лягушками. Что делать фениксу было немного непонятно… до сегодняшнего дня.
Наблюдая за пламенем, вихри которого струились по белоснежной коже девушки, и растущим показателем пробуждения «21%… 22%…» Сима Фэй уже начал перебирать варианты, как вдруг…
— Она не феникс.
Он посмотрел на Гинь.
В глазах девочки лазурное пламя казалось золотистым.
— Не стоит намеренно доводить её до такого состояния. В этот раз ей повезло; в другой…
— Я понимаю.
Дракониха покосилась на него своими узкими зрачками и медленно кивнула.
Ещё через некоторое время пламя стало затихать. Лу Инь медленно приоткрыла веки и удивлённо посмотрела на свои руки. Совсем недавно её пожирала болезненная слабость — теперь же она чувствовала себя совершенно здоровой. Почему?
Размышляя об этом, она вдруг пришла в себя и посмотрела на Сима Фэя. Последний спросил, всё ли в порядке. Лу Инь кивнула и расписала свои ощущение, после чего юноша заключил, что причиной, вероятно, была родословная.
И снова Лу Инь поразилась, насколько образованным человеком был старший Сима: ведь он не только разбирался в премудростях родословных, но мог с единственного взгляда определить процент Трансформации воина. Такое, верно, было не под силу даже величайшим мастерам провинции.
Расписывая своё самочувствие, Лу Инь вдруг осознала, что внутри неё закипает некая таинственная сила. Она замечала её и раньше, но теперь последняя стала немного более осязаемой; когда она рассказала об этом, старший Сима предложил, чтобы она попробовала «ухватиться» и высвободить загадочную мощь. Лу Инь закрыла глаза и сосредоточилась. Сима наблюдал. Когда комнату вновь наполнили вихри лазурного пламени и раздался грандиозный птичий крик, на его губах показалась торжествующая улыбка…
Глава 42
Отношения
Лу Инь находилась в немного странном самочувствии, когда возвращалась через освещённые лампами и пропитанные благовониями коридоры в свою комнату.
Стояла тишина. Ученики Жемчужного Истока либо заснули, либо погрузились в медитацию, либо всё ещё праздновали вчерашние победы Линь Ю и Мьяо Чжо, собираясь
При мысли о последнем Лу Инь всё ещё испытывала лёгкое волнение, однако была другая тревога, которая ещё сильнее сотрясала её душу…
«Я никогда не смогу поднять меч на любимого человека».
Девушка вздрогнула, хотя ночь была тёплая, и с открытого балкона задувал нежный ветерок.
После нападения Лу Инь временно забыла «признание» старшего Сима и намеренно старалась не думать про него, когда они планировали завтрашний поединок с учётом её новоявленной силы. Но вот, оказавшись посреди безлюдного коридора, Лу Инь, как ни старалась она сосредоточиться на предстоящей битве, уже не могла этого сделать, и мысли её, точно иголочки к магниту, тянулись к его словам.
«Любимого человека…»
Любимого?..
Что это значит?
Может… может, старший Сима просто хотел сказать, что она — его драгоценный друг?.. Нет. Лу Инь была робкой, но не глупой. Он и раньше называл её другом, и в такие моменты на его губах неизменно сияла та лёгкая улыбка, которая пронизывала её душу, даже когда последнюю скрывали пасмурные тучи.
В этот раз всё было иначе.
Сима Фэй не улыбался.
Его тёмные карие глаза были предельно серьёзными.
Лу Инь прекрасно понимала, что именно он хотел сказать, и сперва ощутила сильнейшее смущение; затем, однако, на смену ему пришла растерянность. Любимый человек… любимая… любовь… Что это? Она любила свою бабушку; она любила старшего Сима — как драгоценного друга, но речь шла про иную любовь.
Слугам запрещалось ступать в подобного рода отношения. Разумеется, многие нарушали эти запреты, однако Лу Инь, потому ли, что бабушка Лу всегда её оберегала, или потому что сама она была слишком молодой, всё это обходило стороной. Иной раз, ей, правда, приходилось видеть, как настоящие благородные воины ходили за руку, или…
Воспоминание: Лу Инь в обнимку с ведёрком поднимается по безлюдной лестнице. Вдруг она слышит странный звук, который раздаётся среди зарослей. Девочка замирает и, помявшись, следует на шум. По мере приближения последний превращается в человеческие стоны. Что это? Кто-то упал? Поранился? Нужно помочь, с тревогой думает она, ускоряет шаг и наконец замечает сперва мужчину в длинной мантии ученика, а затем и молодую девушку… без мантии.
…Светлая кожа, трепещущие капельки пота, сладкие стоны, блестящие заворожённые глаза, оголённые ноги, руки и ногти, которые отчаянно вонзаются в древесную кору…
Шлепок.
Ведёрко падает на землю и катится по склону; Лу Инь сломя голову бежит на лестницу, за спиной у неё раздаётся звонкий смех, который снова переходит в сладкий стон…
Воспоминания, как и фрески, имеют свойства со временем стираться; сперва Лу Инь сгорала от стыда, стоило ей вспомнить таинственную пару (их лиц она тогда не разобрала… хотя и увидела нечто совершенно иное), однако постепенно данный образ стал пустым.