Системный администратор
Шрифт:
— Сейчас будильник зазвонит. Надеюсь, разбудит.
— С энергией на нулях? Я бы сильно не рассчитывал.
— Херово, — признал Пашка. — Но было без варов. Откуда вообще призраки? Почему они не в Раю и не в Аду?
— Не поняли ни фига, вот и бродят. Пока не дойдёт, — пожал плечами бес.
— Что не дойдёт? — прищурился Пашка.
— Пока не дойдёт, зачем нужна жизнь на Земле.
— И зачем она? — вскинул брови младший Соколов.
— А сам ты как считаешь? — хмыкнул бес-лотерейщик. — Если душа вечна, зачем ей позволяется с три четверти века в хорошем
Спящий Пашка почесал репу.
— Чтобы проверить, искусится ли она? — предположил он.
— Так по-любому искусится, такие уж правила жёсткие и природе человека противоречащие! — хохотнул Лавриков.
— Ну не знаю тогда. Может, так положено.
— Положено-то оно положено, только с определённой задумкой. Жизнь земная, Павел Андреевич, человеку дана, чтобы постоянно делать выбор и ощущать его последствия. Ну а кто настолько тугой, что совсем не догнал взаимосвязи между своими действиями и происходящими событиями, тот остаётся бродить. До инсайта.
— А потом?
— А потом в зависимости от натуры. Или к нам. Или туда, где право выбора поощрять не приучены…
Глава 13
Стилист Соколов
Проснулся Пашка не от будильника, а от холода и потому, что страшно затекла шея. На кладбище не было ни Лаврикова, ни Лили. Но уже светало.
Кожа стала ледяной, зубы стучали, под носом образовалась влажность.
И ещё на скамье около деревянного столика сидел дед с бородой, одетый в рубаху и обутый в лапти, как крестьянин на картинках в учебниках истории. Он очень задумчиво и пристально на Пашку смотрел.
Тот же стремительно повёл голову вбок. Только бы не заметил, блин!
Оставалось надеяться, что дед очень тугой — раз умер в лаптях, и всё ещё шарится по Земле да ещё и на кладбище за каким-то хером кукует.
Дед за Пашкой не увязался, только перекрестил на дорогу.
Выбравшись на Арбековскую улицу, сиплый Соколов-младший, кашляющий как туберкулёзник, зашёл в анатомический справочник и начал убирать все свои зачаточные заболевания. В итоге даже наклацал, чтобы шею отпустило.
На телефоне было три пропущенных от Другой мамы. Часы показывали половину четвёртого утра.
Домой Пашка завалился минут за двадцать до Серёги, очень удивив родительницу тем, что не проводил время с братом. Оказалось, тот бухал где-то с друзьями, отмечая свой дембель, и Другая мама решила, что пропавший с радаров Пашка тусит с ним. Но феерическое возвращение Серёги отвлекло внимание от не самого приятного разговора, и ничего править игрой не пришлось.
Пашка ждал, что Серёгу как следует нагнут, но вместо того посмотрел миниатюру «Чудеса!» на практике. Другая мама не просто не взялась вставлять братцу пиздюлей, она ещё и помогла ему разуться, стащить джинсы и не промазать мимо кровати, принесла стакан разводного сорбента, табуретку и полный кувшин воды. Соорудила около Серёги мини-тумбочку. Подумав, ещё добавила алюминиевый таз из ванной на пол.
Хоть сам нажирайся после такого, блин!
Когда
Теперь можно было спокойно подумать о Васинских воробьях и прочих подставах Вельзевула. А ещё с каждым часом неумолимо приближалось не самое приятное испытание.
К тому же Пашка попросту боялся появляться на улице! Лиля ошивалась в этом районе. Более того, она могла слышать его дневной разговор с Пионовой по телефону. Пашка так и эдак пытался вспомнить, что говорил сам, и прикинуть, мог ли призрак разобрать слова Пионовой в трубке. И по всему выходило что мог.
Если Лиля завтра припрётся на кладбище (а ведь Пионова, чёрт возьми, называла кладбище! Новозападное, на другом краю Арбековского леса!) и найдёт Пашку опять, он не отделается от неё уже никогда. Разве что, если как-то донесёт самим до конца непонятую истину про выбор, который она (и все) совершают.
Но донести он навряд ли что-то успеет, потому что раньше просто сойдёт с ума!
Не пойти на похороны тоже было нельзя. Люся не простит.
Или поменять самой Пионовой потом впечатление оттого, что Пашка не явился?
Нет, скорее следовала сделать другое. Применить внезапную идею, родившуюся во сне на могиле Лаврикова.
Пашка откинул простыню и встал, всё равно в комнате под нарастающий храп бухого братца находиться было невозможно, да ещё и перегар сгущался в воздухе.
Соколов-младший вышел в коридор и шмыгнул в ванную. Закрыл щеколду и уставился на себя в зеркало. Долго вглядывался в привычные черты.
А потом, давя желание повторить за бабкой Лидой и перекреститься, что было бы для беса странновато, сел на крышку унитаза и залез в своё инфо.
Первым делом нашёл, как нарастить бороду. Всё-таки это здорово меняет внешность любого человека.
Сначала он явно перестарался и стал похож на ряженого. Даже ржать начал, когда поднялся к зеркалу. Потянул вылезшие на подбородке длинные волосы, оттопырив губу. Впечатления были странные. Отражение завораживало и беспокоило.
Пашка разбил «далет» за работу над внешкой, то есть для себя, в субботу, закрыл уведомление о достижении сто шестого уровня, а потом поставил на раковину телефон и принялся моделировать, сверяясь с результатами. В итоге оставил сантиметровые волоски, переходящие в узкие полосы бакенбард, на подбородке и усы над губой.
Он стал выглядеть лет на пять старше, но это не было уёбищно. Даже круто.
Вот только достаточно ли?
Пашка клацнул по адаптации бороды, чтобы никого из относящихся к этому миру, она не удивила. А потом ещё сделал гуще свои брови и адаптировал восприятие их.
Следом занялся причесоном. Нарастил побольше волос. Не прям пидорских, конечно, но погуще и подлиннее, чем было. Покрутился так и эдак. Издалека он бы теперь и сам себя не узнал, но вот если всматриваться…