Системный сбой
Шрифт:
Над балконом пронеслось что-то светящееся, завалилось на бок, откинутое крупнокалиберным выстрелом с земли, обрушилось на фасад дома, сокрушая бетонные плиты и кладку. Здание содрогнулось. Из уцелевших окон посыпалось битое стекло. В воздух поднялись клубы едкого дыма. Сделалось трудно дышать. Иринка, хлопая ресницами на пару с трясущейся матерью, наблюдала, как вздрогнул и осел вниз до боли знакомый балкон. Отмерли мать и дочь только когда снизу донёсся раскатистый удар, а дом вновь нездорово содрогнулся, ненавязчиво намекая, что лучше бы жильцам сваливать подобру.
–
Галина открыла рот, но сказать ничего не успела – во все стороны полетели куски бетона, за окном снова что-то промелькнуло.
– Там! – Иринка протянула руку, указала на что-то пальчиком.
Галина присмотрелась, но идентифицировать опасность не успела. Сначала её вместе с дочерью бесцеремонно толкнули вглубь комнаты. Затем повалили на пол. Уже лёжа на спине, под массой мужа, Галина, словно во сне наблюдала, как рушится стена гостиной, за ней ещё одна стена и ещё... до тех самых пор, пока в образовавшуюся дырень не показалось соседнее здание.
Логика вконец утратилась. Где-то рядом орала испуганная Иринка. Перед взором плыло марево. Галина попыталась встать, опёршись на левую руку, потому что правая сильно болела, видимо повреждённая при падении. Ничего не вышло, а сама Галина неуклюже уткнулась носом в грязный пол, медленно соображая, что левой руки у неё больше нет, а правая изуродована настолько, что сыграть на пианино у неё больше не получится никогда и ни за что. Как, скорее всего, не получится выжить. Скользя в луже крови, она всё же попыталась подняться – материнский инстинкт гнал вперёд, несмотря ни на что. Нужно сперва убедиться, что всё в порядке с Иринкой, потом... Видно будет, что потом. Ясно одно: пока нужно жить.
Иринка, увидев, что произошло с матерью, затряслась. Поднявшемуся Самохину пришлось влепить дочери пощёчину. На жену он не смотрел, и без того было понятно, что та нежилец. Галина быстро всё поняла ещё до того, как пришла боль. Протянула уцелевшую руку, прижала шокированную девочку к груди.
– Мамочка очень любит тебя. Больше всего на свете. Обещай, что будешь хорошей девочкой, и во всём слушайся папу. Обещаешь?
Иринка вздрогнула. На бледном от побелки лице наконец-то появились эмоции.
– Мамочка, что с тобой?! Почему ты так говоришь?
Самохин бесцеремонно выдернул дочь из объятий жены, оглянулся на дыру в стене, за которой продолжался воздушный бой. Ещё пара снарядов залетели в квартиру, разнеся к чертям потолок. На головы посыпалась бетонная крошка, соседская мебель, фрагменты изуродованных тел, вплетённые в жилы раскуроченной арматуры. Казалось, взрывной волной проломило стену в ад, выставив напоказ муки грешников.
Иринка завизжала, отброшенная к противоположной стене. Забилась под журнальный столик. Испуганным зверьком смотрела на то, что осталось от матери. Галине повезло меньше всего. Хотя... в свете всего происходящего, скорее даже наоборот, повезло, как никому из выживших.
Самохин устоял на ногах. Отступил, не в силах отвести взора от дрыгающихся ног жены. Тело выше грудной клетки было придавлено
В балконную дверь влетело нечто увесистое в два человеческих роста, накинулось на Самохина, подмяло под себя.
Иринка закрыла лицо ладошками, наблюдала за творящимся безумием из своего укрытия сквозь чуть разведённые пальчики.
Некий симбионт, с рыбьей головой, птичьим хвостом, крыльями летучей мыши и ногами курицы, в остервенении накинулся на Самохина, будто тот был повинен во всех смертных грехах, согласно которым уродцу была дарована его убогость! Повалившись на спину, Самохин вовремя выставил перед собой правую руку – пистолет куда-то отлетел, так что теперь вовек не сыскать во всей этой кутерьме! Щёлкнули подобно колодкам капкана челюсти, затрещала кость, вниз по локотку заструилась кровь. Самохин почувствовал адскую боль, но кричать и не собирался – где-то рядом спряталась дочь, которой и без того досталось, ни к чему ей видеть, как нечто потусторонне глумится над отцом!
Превозмогая боль, Самохин собрался с силами, пнул гада по гладкому телу, приподнял и откинул в противоположный угол. Существо недовольно зашипело, быстро вскочило на неуклюжие ноги, приготовилось к повторной атаке.
Самохин попробовал сжать правую руку в кулак. Получилось как-то не очень – по всему, перелом. Что ж, так и быть, дадим сучёнышу фору! Не дожидаясь, когда противник наберётся решительности, Самохин кинулся в атаку первым. Тварь явно не ожидала подобного, единственное, что догадалась сделать, это отскочить в сторону, силясь увернуться от стремительной атаки в лоб. Самохин предвидел такой манёвр, выставил в сторону здоровую руку, используя полученное ускорение, обрушил весь свой вес на бронированную голову присевшей твари...
Та даже глазом не моргнула, хотя, наверное, просто не могла в силу своего физиологического строения. Видя бесполезность совершённого манёвра, Самохин поспешил ретироваться на исходную позицию. Руку осушило, пальцев он вообще не чувствовал. Не хватало и вторую руку сломать – Самохин ругал себя на чём свет стоит: нужно было не очертя голову бросаться незнамо на кого, а пистолет искать! Раз вояки лупцуют их реактивными снарядами залпового огня и до сих пор не додумались хренакнуть ядрёной бомбой, значит гадёныши не такие уж и живучие!
Самохин глянул на пол и понял, что вариант с пистолетом он рассматривал ещё до неудавшейся атаки. Собственно, потому и бросился на гада, так как сообразил, что отыскать оружие в груде мусора у него попросту не получится. Пока он думал, тварь набросилась снова. На сей раз атака была более примитивная. Разгон и удар головой – наиболее крепкой частью тела – под дых. Самохин врезался спиной в стену, которая оказалась какой-то уж чересчур картонной... В воздух взлетели клубы штукатурки, посыпалось бетонное крошево, сам Самохин угодил в ванную, чудом не напоровшись на начищенный до блеска смеситель – Галина любила порядок.