Сияние обманчивого Меркурия. Пятая книга
Шрифт:
– А какие ещё варианты? Понятно, что тень и голограмма, хотя не понимаю.
– Голограмма это проекция. Неосязаемая копия, в виде изображения тела. Но это заметно, много черт. Могут вычислить, если отправлю копию себя, но в другой одежде. Радужка глаз, пальцы, у науки есть много способов, как вычислить, чья голограмма. Приходится искать другие варианты, – Нибиру.
– Если отправить не свою тень, а смотреть? Или летающую птицу. Удобно, не придется отслеживать и двигаться тенью, что проблематично. У птицы сделать глаза в виде камер, чтобы смотреть, записывать, – Адам предлагает.
– Пробовал, птиц ловят, не возвращая. Они дороги
– Прямой взгляд, чтобы не дробить себя и тень на части, – Астра говорит.
– Нет! Есть препятствия, которые не миновать. Допустить, есть объект, то обязательно найдется, что мешает. Потому отказываются от биноклей, не актуальны: нужна ровная поверхность. Далеко невозможно заглянуть, не говоря о рабочем образце. Лучше тени ничего нет, не может быть в принципе.
– Использовать спутниковые карты? – Адам. – Может, ГЛОБАСС подскажет?
– Там гражданская инфраструктура, а интересуют НИИ! Не забраться при помощи спутниковой связи. Спутник запускать дорого. Нет гарантии, что не собьют, как узнают, что собирает секретную и очень важную информацию.
– Устроиться на работу? – Астру осенило: Нибиру вряд ли бы догадался.
– Ни одной ногой не шагну в государственные, частные лаборатории! С меня довольно: был негативный опыт, о котором расскажу. Давайте ещё варианты!
– А тень может присоединиться к разуму как паразит? – Адам спрашивает.
– В теории. Но толк? Таких людей видно. Идут, как зомби, ведь действует на мозг. Поверьте на слово, мне рассказали. Свою тень не отдам. Так лучше, когда она под рукой. Хочешь, отправится, куда укажешь. Исполнит без проблем. Управление заключено в очках и не требует ничего! – Нибиру смотрит направо, услышав звонок. – Надо взять трубку. Не трогайте рычаг!
Учёный убегает, Адам смотрит на рычаг, не понимая, какая сила таится, почему его нельзя трогать. Минуты таят в воздухе, но учёный всё не возвращается. А желание увидеть, что таится в запрете, что так невозможно справиться с напряжением, застывающим в мышцах, сводящих их спазмами. Становится до того неудобно, что один своим действием можешь подвести человека, который тебя доверяет. Но также интерес велик в том, что от них скрывают, не давая взглянуть и хоть на капельку раскрыть великую тайну…
Адам растерянно смотрит по сторонам, благо было на что смотреть. Комната полна приспособлений, штуковин, склянок. Было видно, живет пытливый ум, не желающий расставаться со своим любимым делом после смерти, многое достиг. Не странно, что ум продолжил жить после отделения головы от тела. Профессор Доуль бы усмехнулся, поняв, существует конкурент, посмевший потеснить могущество. Но такова была природа пытливого и умного ученого.
Никто не понимал его. Не было знания об истинном рождении. Оно окутано тайной, как всё, что творилось в жилище. Казалось, количество квадратов пропорционально влияет, как будет достигать изысканий. Если окажется на улице, то не расстроит, а раззадорит, так как обрел освобождение от вещей, не властвовавших над ним, не влияющих сильно, как до обретения свободы.
Адам разглядывал помещение, не понимая реагенты. Какие тайны вмещают, как удается разгадать. Учёный помнит, наверняка
Каждый день наблюдал точно такой вечный элемент жизни, когда вращалась по оси и не истиралась, превращаясь в полукруг надежды: исследование закончено и превращено в реальность. Осталось немного потерпеть, так как открытие раскрывается под неожиданным углом, как не ожидаешь чуда, оправдания возложенных надежд, где совпали искомые определенности, в коих нащупан путь для понимания, как именно открыть дверь в разум…
Он редко говорил героям, что хотели узнать, понимая важность позднего старта: иначе идеи сгорят под лупой взглядов, желающих осуществить задуманное. Иначе, какой смысл долго ждать, возлагая надежду на жизнь, готовую воплотиться. Адам и Астра сгорали от любопытства, но всё, что услышали, поставило в тупик и уничтожило интерес на корню:
– Не трогайте рычаг!
Герои плыли по течению, уводящему от интересующих объектов позади интереса, разгорающегося ярче. Учёный понимал и остерегался искры. Стоило больших трудов и не хотелось терять в момент накопленный опыт, что искрился в глазах, уставших от созидания первозданного рецепта. Герои не знали, что создает не день и не два, а множество месяцев, если не лет, учитывая огромные борозды, рассекающие лоб учёного как молнии. Он был сам, как молния, постоянно ищущая, куда впиться огнём…
Какой ещё манускрипт открыть, чтобы впитать знание, передать поколениям. Может, поэтому учёный пригласил в гости, но тогда почему ничего нельзя трогать? Манивший рычаг был недосягаем, если учесть, что учёный закрывал спиной, видя напряженные взгляды Адама и Астры, буквально сжигающие интересом. Учёный опасался, но вечно не мог пребывать. Что-то отвлекло, он убежал, чтобы ответить на звонок…
Неведомая сила кольнула Адама в копчик, он потянулся к рычагу. Комната затряслась дребезжаньем и сильной вибрацией.
Вскоре мощные волны прекратились, комната погрузилась во тьму. Герои стояли, чтобы не идти в полумраке. Сознание вмиг заволокло туманом. Ничего не видно в глазах. Время стерло оси и не врезало в созидание мира…
Глава 12. Я же вам говорил!
– Я же вам говорил! – назойливый голос учёного проникает в напряженные барабанные перепонки, ещё не отошедшие от содрогания пространства.
Учёный настойчиво говорил:
– Адам, зачем ты дернул рычаг? Теперь не будет света в убежище. Темнота соседствует с сомнениями, где не видно, где мы находимся. Конечно, есть резервный источник питания, не думайте, что всё так плохо. Но так, как минимум, не поступают…
– Прошу прощения, но было интересно, за что отвечает рычаг. Думал, ничего не случится. И ничего не стряслось, – Адам в задумчивости чешет лоб.
– Ничего смертельного не случилось, соглашусь, но лучше не рисковать, а следовать приказам, если не хотите разнести убежище! – кричит. – Я же вам говорил, что не надо ничего трогать, а иначе будет непредвиденный случай.
Послышался шорох, темное помещение пронзила искра, воскрешающая из темноты реальность, в которой ничего не осознавалось во всей своей красоте и отказе от слепоты взора. Ещё одна искра, которая выхватила из объятий тьмы, показанных со стороны насыщения.