Сияние обманчивого Меркурия. Пятая книга
Шрифт:
Герои открыли дверь дома, служащего ночлегом: проще было арендовать, чем страдать из-за незнакомых людей, набивающихся, как сельдь в бочку, в дешевые квартиры, косяками по десять отдельных семей…
Пересекли линию порога, закрывая дверь. Направились поочередно в ванную комнату, чтобы смыть впечатления и усталость от дня, обильного на науку и поиск истины, ускользающей от разумов, которые представляли собой сачки. Но из-за напряженных нейронов имели множество дырок, которые надо залатать, а не то многое будет пропущено, не останется в разумности момента, теряющего смысл поиска. Какой будет толк, если половина обретенных идей потеряется, выйдет из мозга, уставшего от перенасыщения.
Не стали думать,
Глава 14. Талант учёного
На планете Меркурий жил учёный. Он не был плохим или злым, если не говорить о таланте в поглощении знаний. Сколько книг лежало на рядах пыльных полок, уводящих взор в простор конца комнаты. Никто не знал точно, сколько книг куплено и прочитано. Учёный также не вел учёта, а смотрел на практическую пользу, когда доказывал каждому проходящему человеку, который заглянет в гости, захочет прикоснуться к тайне необычного ремесла. Никто не знал, в какую сторону обращен взор. В прошлое или будущее?..
Посетителей, было много, если вспомнить, как жилище ломилось от гостей, которые пребывали, не понимая, как столько времени можно проводить в запертом помещении, не выходя, а читая и изучая книги. Учёный в них видел свободу и иную реальность, в которую легко окунуться, если хочешь забыть о грязи напыщенного злобой мира, который ироничной улыбкой встречал острый ум, желающий жить не так, как все. Это не расстраивало учёного, наоборот, подстегивало развиваться с утроенным рвением, чтобы возвысить разум над миром, не желающим развиваться, хотя бы маленькими шагами. Ему только стоять на месте, топтаться, что не устраивало учёного.
Не сказать, что учёный ненавидел мир, учитывая гостеприимность: никто не сказал, что был встречен холодно и с натуженной улыбкой. Нет, тут дело в другом: сильно был проникнут знанием, что всякого человека, зашедшего по воле случая или по своей ошибке к нему в гости, встречал бесконечными словами и измышлениями на тему науки, вечной жизни или бессмертии, как о факте продления срока. Это завлекало и пугало одновременно наивных людей.
С каким рвением и надеждой в надломленном годами голосе учёный говорил, когда случайный гость не понимал, а хлопал глазами, щипал за бок, чтобы проверить, не спит ли в потоке информации, которой становится много, что нельзя отгадать, где правда, а, где ложь. В потоке ирреальных изложений нельзя зацепиться за смысл, излагаемый в сложных словах, которых было много. Нельзя понять, где была фантазия, а, где факты, которые не могли лгать, так как исходили от науки. Не было примеси взгляда, если говорить о языке созидания, уводящего в разум.
В уме основывал пребывание, чтобы понять, что хотел передать учёный мудрыми речами, где не разгадать, где скрывается ключ для понятий. Не отыскать, потому пугались и интересовались, желая постичь тайну, в которой учёный обитал много лет. Никто не знал, когда он родился. Тайна, покрытая мраком. Это заинтересовало героев, когда они вновь пришли к нему.
* * *
Был погожий день, когда Адам и Астра пришли в гости к учёному, чтобы насытиться знаниями и иной реальностью, к которой начали привыкать и тянуться, так как не могли жить без сложных изречений, уводящих ум в простор фантазии невозможных, далеких миров. Не исключением был и этот день, когда в чаше терпения накопилось много будничных моментов, потому решили, была, не была, пойти к нему.
Приветствовал, не зная, как по-иному встретить знакомых людей:
– Приветствую вас! Вы всё раньше приходите в гости. Наука является светочем в жизни, потому не стоит недооценивать, когда остаемся одни. Наука даст топливо и согреет любое пребывание.
– Здравствуйте, учёный! Неужели никого нет? – спросила Астра.
– Добрый день. Да, куда пропали бывшие в обучении ученики? – Адам.
– Не говорю, что пропали или не захотели изучать тайны знаний. Начали работать на государство или на сторонние проекты, применив могучую силу, дарованную мной. Проходите, – приглашает зайти.
Наши герои прошли за приветливым учёным, у которого состоялась встреча, нужная для сегодняшнего дня. В нос ударил терпкий аромат, который доносился с плиты, из двух кастрюль. Что-то варилось, разгадать не представлялось возможным, так как рецепторы Адама не расшифровывали алхимические рецепты, а улавливали отдельные запахи: базилик, мята, шафран. Не понятно, для чего готовились травы. Почему именно они?..
Но взгляд скользит дальше по маленькому жилищу, натыкаясь на ряды, состоящие из склянок, пробирок, закрепленных на держателях, которые прикреплены на железный штатив. Занимательная конструкция, учитывая не статичность реактивов, приводящихся в движение из-за бурных реакций, выводящих из равновесия. Или это только для их хранения?
Адам не находит ответа, рассматривая пыльные ряды книжных полок, на коих покоятся неизвестные книги. Буквы расплываются в глазах, не давая расшифровать, но подсознание подсказывает: латынь. Адам немного её изучал, иначе бы не заслужил чести оказаться в гостях учёного, которые ироническим гневом презирал любого, кто путается в трёх терминах, словно деревьях, не зная, как выйти за пределы кудрявых слов…
И учёный приходит на помощь, выручая заплутавший разум из окружения:
– Плиний «Естественная история», Тит «История Рима от основания города», Фламель «Алхимия», Фулканелли «Тайна соборов», Аквинский «О камне философском…», Парацельс «Тайны алхимии…», Понтанус «Философский огонь». И прочие книги, которых у меня в избытке. Очень содержательны…
– Вы читали каждую из книг? – Адам спрашивает.
– Достаточно прочитать пересказ, но тайна скрывается в страничных недрах, поверьте на слово. Могу сказать, прочитал больше половины книг, собирающих пыль, – произнес учёный.
– А сколько всего книг, чтобы представлять? – Астра вмешалась в диалог.
– По скромным подсчетам, две тысячи книг, антологий, трактатов, мануалов, сборников, философских речей и прочего, чтобы стать средним учёным, – с сожалением произнес учёный, обводя грустным взглядом полки.
Адам не поверил, что он услышал, потому углубился в свод разума, пытаясь найти ответы на вопросы, но не понимал толику, где скрывается познание, если учёный признался, – не стал и средним, даже со своим большим опытом: тысяча книг. Это большая цифра, не понимаемая в впечатлении.
Астра быстрее брата вышла из ошеломления, задавая вопросы:
– Тысяча книг это много, чтобы обрести знание, даже, если ты постигаешь новую дисциплину во всей красе. Вы далеки от идеала?..
– Середина – вот мой златой путь. Я уже давно не ученик одного ученого, чье прозвище стало нарицательным во всем Меркурии, «Философский камень». Но не являюсь наставником: не имею ученика, – горько произнес.