Сияние
Шрифт:
— Венди? — спросил он. — Ты?
— Да, — сказала она. — Как думаешь, ты доберешься наверх? Если обнимешь меня? Джек, где ты…
На ее щиколотке грубо сомкнулись пальцы Джека.
— Джек! Что ты…
— Поймал! — сказал он и расплылся в ухмылке. Витающий вокруг тяжелый запах джина и оливок словно бы поселил в Венди прежний ужас — куда более сильный, чем мог вселить любой отель как таковой. Некая ее отстраненная частичка подумала: самое плохое, что все свелось вот к чему — я да мой муж-пьяница.
— Джек, я хочу помочь.
— Ага, ага.
— Джек, больно…
— Тебе еще не так больно станет, сука.
Слово до такой степени оглушило Венди, что, когда Джек выпустил ее лодыжку и неуверенно поднялся с колен на ноги, да так и остался стоять перед ней, пошатываясь, она даже не попыталась убежать.
— Ты меня никогда не любила, — заявил он. — Ты хочешь, чтоб мы уехали, потому что знаешь: тут-то со мной и будет покончено. Ты хоть раз подумала про мои о-о… обя… обяз… сти? Не-е, чтоб тебя, это тебе в голову не приходило. Вечно думаешь только одно: как бы спихнуть меня пониже. Точь-в-точь моя мамаша, ты сука бесхарактерная, тряпка!
— Прекрати, — велела Венди со слезами, — ты сам не знаешь, что говоришь. Ты пьян. Не знаю, как тебе это удалось, но ты напился.
— А-а, понял. Теперь я понял. Ты да он. Этот щенок наверху. Вы сговорились. Вы что-то задумали. Разве не так?
— Нет, нет! Ничего мы не задумали! Что ты…
— Ах ты врунья! — пронзительно закричал он. — О, я знаю, как ты это делаешь! Когда я говорю: «мы остаемся, я буду работать», ты говоришь: «да, милый» и он говорит: «да, папа», а потом вы начинаете замышлять. Вы надумали использовать снегоход. Сговорились. Но я понял. Я вычислил. Ты думала, я не соображу? Ты думала, я тупица?
Венди воззрилась на него, лишившись дара речи. Он собрался убить ее, а следом — Дэнни. Тогда, может быть, отель будет доволен и позволит Джеку убить себя. Как тому прежнему смотрителю. Как
(Грейди.)
Замирая от ужаса, Венди наконец сообразила, с кем это Джек беседовал в бальном зале.
— Ты восстановила против меня моего сына. Вот что хуже всего. — Лицо Джека обвисло от жалости к себе. — Мальчик мой. Теперь он тоже ненавидит меня. Ты позаботилась об этом. Вот что ты замышляла с самого начала, да? Ты всегда ревновала, что, не так? Прямо как твоя мамаша. Не могла успокоиться, пока не прибрала к рукам все. Не могла?
Слова не шли у Венди с языка.
— Ну, я тебя успокою, — пообещал он и попытался ухватить ее за горло.
Венди сделала шаг назад, потом еще один, и Джек качнулся к ней. Она вспомнила про нож в кармане халата и полезла
— Придется наказать… — бурчал Джек. — Наказать… наказать… и жестоко.
Правой рукой он нащупал горло Венди.
Когда доступ воздуха прекратился, нахлынула чистой воды паника. К правой руке Джека присоединилась левая, теперь можно было свободно вытащить нож, но Венди забыла про него. Ее пальцы взлетели к горлу и беспомощно пытались отодрать руки мужа, которые были больше и сильнее.
— Мама! — пронзительно закричал откуда-то Дэнни. — Папа, перестань! Ты делаешь маме больно! — Мальчик пронзительно верещал, высокий чистый звук несся откуда-то издалека.
Перед глазами Венди, как балетные танцовщики, запрыгали красные вспышки света. В комнате потемнело. Она увидела, как сын вскарабкался на стойку и всем телом кинулся Джеку на плечи. Вдруг одна из ладоней, давивших ей на горло, исчезла — это Джек с рычанием отшвырнул Дэнни в сторону. Мальчик врезался спиной в пустые полки и, отключившись, свалился на пол. Ладонь вернулась на горло Венди. Красные вспышки стали чернеть.
Дэнни тихонько плакал. В груди у Венди горело. Джек выкрикивал ей в лицо:
— Я тебе покажу! Будь ты проклята, я тебе покажу, кто тут хозяин! Я тебе покажу…
Но все звуки растаяли и исчезли в длинном темном коридоре. Венди боролась все слабее. Одна рука выпустила пальцы мужа и стала медленно падать, пока вяло и бессильно не простерлась на стойке.
Пальцы коснулись бутылки, одной из оплетенных соломкой винных бутылок, служивших декоративными канделябрами.
Венди вслепую, из последних сил, потянулась к горлышку и нашла его — ладонь ощутила жирные потеки воска.
(О Господи, а вдруг выскользнет)
Она занесла бутылку и обрушила вниз, молясь, чтоб не промахнуться. Венди знала, если она попадет только в плечо или по руке, ей не жить.
Но бутылка опустилась точнехонько на голову Джека Торранса с такой силой, что стекло под соломкой разлетелось. Толстое, тяжелое донышко стукнулось о череп с таким же звуком, с каким падает на твердый пол пилюля. Джек покачнулся на каблуках, глаза закатились. Давление на горло ослабло, а потом исчезло совсем. Джек вытянул руки вперед, словно желая удержаться на ногах, а потом рухнул на спину.
Венди, всхлипнув, сделала глубокий вдох. Она и сама чуть не упала, но сжала край стойки и сумела удержаться. Сознание то уплывало, то возвращалось. Она слышала плач Дэнни, но не понимала, где мальчик. Как будто плач долетал из гулкой комнаты. Она неотчетливо видела капли крови размером с десятицентовик, падающие на поверхность стойки. «У меня из носа», — подумала Венди. Она откашлялась и сплюнула на пол. От этого снизу вверх по горлу прошла судорога, но спазм сменился равномерной давящей болью… вполне терпимой.