Сияющие высоты
Шрифт:
Тогда леди Хьютон наотмашь ударила девочку по щеке. Да так сильно, что из носа хлынула кровь.
Каллиопа ждала, что мама заступится за нее, но Элайза молча утащила дочь домой. Всю дорогу та тихо злилась. Она знала, что не стоило заходить в гардеробную, но не могла поверить, что миссис Хьютон осмелилась ударить ее, а мама ничего не сделала.
На следующий день Элайза вернулась домой взбудораженная.
– Собирай вещи, – сказала она, ничего не объясняя. – Сейчас же.
Когда мать и дочь добрались до вокзала, Элайза купила два
– А это что? – спросила Каллиопа, сгорая от любопытства.
Удостоверившись, что никто на них не смотрит, Элайза распустила шнурок мешочка. Внутри сверкали драгоценности, по-видимому принадлежавшие миссис Хьютон.
Мама совершила кражу, поняла Каллиопа, и теперь они в бегах.
– И мы никогда не вернемся? – спросила она с толикой грусти.
В душе одиннадцатилетней Каллиопы зарождалась жажда бесконечных приключений.
– Эта женщина сама напросилась. После того, как она обращалась со мной и как поступила с тобой, мы это заслужили, – хладнокровно ответила Элайза и сжала руку дочери. – Не волнуйся. Мы отправляемся в путешествие, только ты и я.
С того дня их жизнь превратилась в великолепное, нескончаемое приключение. Когда вырученные за драгоценности деньги закончились, это уже не имело значения – Элайза придумала, где достать еще. Она ловко добилась предложения руки от одного доверчивого богатея преклонных лет. Благодаря миссис Хьютон у нее появилось нечто более ценное, чем украшения, – речь, манеры, поведение человека из высших кругов. Окружающие считали Элайзу богатой и с радостью давали то, что она хотела, не требуя оплаты – по крайней мере, сразу.
Стоит богачам решить, что ты один из них, они теряют бдительность и превращаются в легкую добычу.
Так Каллиопа с матерью жили последние семь лет.
– Какой предпочитаете аромат очищающего лосьона?
Вопрос консультанта вырвал Каллиопу из воспоминаний.
Остальные девушки сидели, выпрямив спину. Кожа их сияла. На плечах Каллиопы лежало теплое надушенное полотенце.
Значит, она еще получит с собой гель для умывания, подобранный специально для нее.
– Питайи, – заявила она.
Она любила ярко-коралловый цвет.
Косметолог ловко открыла флакон с белым кремом без запаха и добавила туда красную капсулу с ароматизатором. Потом поместила в металлический аппарат на стене. Через несколько секунд в желобе появился флакон с ярко-красным гелем для умывания, к которому прилагался список всех ферментов и натуральных ингредиентов, подобранных для кожи Каллиопы. Набор дополняла клюквенного цвета наклейка.
Вернувшись в золотисто-персиковое фойе, девушки направились к сканеру сетчатки для оплаты. Каллиопа решила прибегнуть к трюку, идеально подходившему для группового шопинга. Она отпрянула от сканера, округлив глаза и бормоча ругательства.
– Все в порядке? –
– Вообще-то, нет. Не могу зайти на свой счет. – Каллиопа сделала еще пару фальшивых запросов в бит-банк и нервно воскликнула: – Не понимаю, в чем дело!
Когда парень на ресепшене демонстративно прокашлялся, подчеркивая неловкость ситуации, Каллиопа повернулась к Эйвери. Притворно смутилась – она давно научилась краснеть по собственному желанию – и посмотрела на блондинку с немой просьбой. Ни одна из девушек не вызвалась помочь.
Будь на их месте парень, то давно бы уже заплатил: ради собственной выгоды, а не джентльменства. Поэтому Каллиопе больше нравилось изображать страсть, чем дружбу. «Ладно, – раздраженно подумала она. – Поступим иначе».
– Эйвери? – робко проговорила она. – Ты не могла бы оплатить мои процедуры, а я пока разберусь, что не так со счетом?
– Конечно.
Эйвери доброжелательно кивнула и подалась вперед. Моргнула перед сканером сетчатки, уплатив за косметические процедуры Каллиопы заоблачную сумму. Как она и ожидала, блондинка даже не обратила внимания на длинный список дополнительных услуг. Возможно, она понятия не имела о стоимости собственных процедур.
– Спасибо, – произнесла Каллиопа.
Но Эйвери отмахнулась.
– Никаких проблем. К тому же «Нуаж» – одно из моих любимых мест. Мне нетрудно тебя найти, – спокойно сказала Эйвери.
Если бы она только знала! Когда Эйвери вспомнит про долг – если, конечно, вспомнит, – Каллиопа с мамой будут уже на другом континенте под новыми именами. В Нью-Йорке их и следа не останется.
Многие парни и девушки из разных стран, встречавшиеся Каллиопе на пути и обманутые ею, узнали бы эту ухмылку на ее лице. Она питала жалость к Эйвери, Рише и Джесс. Девушки возвращались к скучной повседневности, а вот жизнь Каллиопы скучной не назовешь.
Направляясь вслед за школьницами к дверям, она с радостью бросила флакон с гелем в сумку «Сенрив» – из ограниченной линии, дерзкого оттенка фуксии.
Райлин
Потрясенно застыв, Райлин стояла перед величественным входом в колледж с высеченной надписью «Беркли-скул». Неужели она, Райлин Майерс, взаправду пришла в этот понедельник сюда, в блузке и клетчатой юбке, чтобы начать учебу в престижном частном колледже? Казалось, это происходит с кем-то другим, в чужом сне.
Переминаясь с ноги на ногу, она поправила на плече сумку-тоут. Вокруг светлело – все благодаря лампочкам, синхронизированным со временем суток: яркость постепенно менялась, обозначая нужный час. Райлин почти забыла об этом замечательном эффекте. Как-то она сидела на крыльце перед домом Корда, когда на улице всходило солнце, и просто любовалась, как медленно менялся свет ламп на потолке. Люминесцентные лампочки на тридцать втором всегда были одного оттенка. Если, конечно, кто-нибудь из детворы их не разбивал.