Сияющие высоты
Шрифт:
Уже семь лет прошло, как они покинули Лондон и с тех пор переезжали с места на место. Нигде не задерживались подолгу, чтобы их не поймали. В каждом городе использовали одну и ту же схему: обманным путем проникали в самый дорогой отель самого дорогого района и несколько дней разнюхивали обстановку. Затем Элайза выбирала себе цель – человека с огромным состоянием, но достаточно глупого, чтобы поверить в ее историю. Когда жертва понимала, что произошло, Элайза и Каллиопа были уже далеко.
Люди назвали бы их мошенницами, аферистками или воровками. Однако Каллиопа
– Пока не забыла, это для тебя. Только что загрузила имя Каллиопа Элерсон Браун. Ты ведь этого хотела, да? – Мама протянула ей сверкающий наручный компьютер.
«Здесь покоится Джемма Ньюбери, горячо любимая воровка, – с восторгом подумала Каллиопа, мысленно почтив свое прежнее вымышленное имя. – Она была столь же бесстыжей, сколь и красивой».
Каллиопа имела странную традицию придумывать эпитафии каждый раз, когда меняла личность, но никогда не делилась этим с мамой. Вряд ли Элайза оценит ее юмор.
Постучав по новому наручному компьютеру, Каллиопа вывела список контактов – как обычно, пустой – и, к своему удивлению, обнаружила, что не зачислена в школу.
– На этот раз мне не нужно идти в колледж?
– Тебе восемнадцать. – Элайза пожала плечами. – Все еще хочешь учиться?
Каллиопа замешкалась. Она посещала разные школы, где играла требуемые по сценарию роли – потерянной наследницы, жертвы тайного сговора или просто дочери Элайзы, если та нуждалась в этом для привлечения своей дичи. За плечами Каллиопы остался консервативный британский пансионат, французский женский монастырь, допотопная государственная школа в Сингапуре. И в каждом заведении она с ума сходила от скуки.
Именно по этой причине Каллиопа проворачивала свои собственные аферы. Конечно, не такие крупные, как у Элайзы, составлявшие их основной доход. Однако, если подворачивалась возможность, Каллиопа с радостью бралась за дело. Элайза не возражала: главное, чтобы в нужную минуту дочь пришла к ней на помощь.
– Немного практики не повредит, – повторяла Элайза, позволяя Каллиопе оставить себе заработанные деньги и тем самым пополнить гардероб.
Обычно она соблазняла богатенького подростка, потом выпрашивала у него новое колье, сумочку или замшевые сапоги «Робби Лим» из последней коллекции. В редких случаях Каллиопе удавалось раздобыть нечто посерьезнее небольших презентов – притворившись, что попала в переделку, она могла получить денежную помощь, а иногда даже проникала в чужие секреты и шантажировала их обладателей. За прошедшие годы Каллиопа узнала: в прошлом у состоятельных людей есть немало такого, о чем они предпочли бы забыть навсегда.
На секунду Каллиопа задумалась: не пойти ли ей в колледж, чтобы вернуться к привычным делам? Но отвергла эту идею. На этот раз она возьмется за что-нибудь покрупнее.
Существовало множество приемов поймать «жертву» на крючок – «случайное» столкновение, многозначительная улыбка и взгляды, флирт, прямая атака, авария, –
За исключением Трэвиса. Он единственный не поддался ее чарам. Причины она так и не выяснила, что безусловно раздражало.
Но здесь Каллиопу ждали миллионы других людей. Она вспомнила толпы, что неслись к лифтам и обратно, шли домой, на работу, в школу. И всех занимали их личные тревоги и несбыточные мечты.
Никто из этих людей не подозревал о существовании Каллиопы или не придавал этому значения. Но так даже веселее: для кого-то из них она станет особенно важной. Ее охватило волнительное, восхитительное, безудержное предвкушение.
Скорее бы найти новую добычу.
Эйвери
Эйвери Фуллер крепче обхватила себя руками. Ветер спутывал ее волосы, превращая их в светлый вихрь вокруг головы, и развевал платье, как флаг. Упали первые дождевые капли, обжигая обнаженные участки кожи.
Но Эйвери не хотела уходить с крыши. Она убегала сюда, в свое тайное убежище, когда больше не могла выносить яркого света и громких звуков города.
На горизонте лиловая дымка перетекала в непроглядную темноту. Эйвери нравилось ощущение свободы, отрешенности, безопасности – ведь здесь она оставалась наедине со своими секретами. «Не так уж тут и безопасно», – шептал назойливый внутренний голос.
Вдруг Эйвери услышала звук шагов. Взволнованно обернулась и расплылась в улыбке – это был Атлас.
Но дверь люка вновь распахнулась, и наверху из ниоткуда появилась Леда – с перекошенным от злобы лицом, болезненно худая, потерянная, опасная. Казалось, вместо кожи у нее защитный панцирь.
– Леда, что тебе нужно? – осторожно спросила Эйвери.
Хотя и так знала, чего та хочет: разлучить их с Атласом. Но она его ни за что не бросит.
Эйвери встала перед ним, загородив от подруги.
Леда заметила это движение.
– Да как ты смеешь! – фыркнула она и, вытянув руку, толкнула Эйвери.
В желудке все сжалось. Эйвери замахала руками, пытаясь за что-нибудь уцепиться, но поблизости ничего не оказалось, даже Атлас был далеко. Мир превратился в размытое пятно, где смешались цвета, звуки, крики. Земля неслась ей навстречу…
Эйвери резко села. На лбу проступил холодный пот. Спустя пару секунд она узнала в окружавших ее темных силуэтах громоздкую мебель. Она в спальне Атласа.
– Эйвс? – пробормотал он. – Что с тобой?
Она подтянула колени к груди, пытаясь унять сумасшедшее сердцебиение.
– Кошмар приснился.
Атлас притянул ее к себе, обнимая со спины своими теплыми надежными руками:
– Хочешь поговорить?
Эйвери в самом деле этого хотелось, но она не могла. Развернувшись, она поцеловала Атласа в губы.
После гибели Эрис она каждую ночь прокрадывалась к нему в комнату. Конечно, Эйвери знала, что играет с огнем. Но лишь во время, проведенное с любимым – с разговорами, поцелуями, ощущением его присутствия, – она была защищена от падения в пропасть.