Скачок Дикаря

Саган Ил

–  Никак нет, сэр!

–  Или ты где-то в уставе вычитал: нарушайте, господа солдаты, приказы, и будет вам счастье? А если удачно нарушите, то вас наградят?

–  Никак нет, сэр!

–  По-хорошему, гнать тебя надо с базы обратно в Стратеры... Но я давненько не видел такой славной победы, такого блестящего плана. Если б в нашей армии все командиры были такими, как ты, то Альянс давно бы перестал быть великим. Даю последний шанс: посидишь пару недель на гауптвахте и хорошенько подумаешь.

–  Есть, сэр! Спасибо. Я всё понимаю. Это для меня важный урок.

^[1] Примерно

три метра.

Глава 23

Это были лучшие месяцы моей жизни. Я очень сблизился с Одди, она была не просто другом - она стала для меня всем. Я словно дышал ею. Страсть поглотила меня с головой. Используя каждую возможность, мы убегали с базы на нашу любимую полянку, полностью отдаваясь чувствам, радуясь жизни, смеясь и обсуждая совместные планы на будущее. Впервые я понял, что такое счастье, что такое Любовь, ради которой человек готов совершать подвиги и чудеса.

Всепоглощающее чувство захватило меня. Вспоминая время, проведённое в коммуне Страдальцев, я всё чаще понимал, что хочу взять Одди в охапку и унести туда. Всегда быть вместе, воспитывать наших детей, чувствовать себя свободными - что может быть лучше? Но сможем ли мы так жить? Сможем ли отказаться от всего, чему нас учили Корпорация и родители? В этом я не был уверен.

Однажды я спросил у Одди:

–  А ты можешь представить, что родители воспитывают своих детей сами? Всю жизнь...

–  Как это? Зачем?
–  с недоумением сказала она и, помолчав, грустно добавила: - Из своих я видела только маму, да и то всего два раза.

Не сдержавшись, я раскрылся перед подругой и поведал о вынужденном пребывании в поселении Страдальцев. О духе свободы, который там царил. О том, что в коммуне существовали настоящие семьи, которые могли заводить детей и всегда находиться рядом с ними. Одди была поражена рассказом. Она нахмурилась и надолго замолчала.

–  Если тебе не нравится эта тема, давай поговорим о чём-то другом. Или когда-нибудь потом... Если захочешь... Всё, что захочешь, - сказал я, целуя девушку.
–  Ведь ты самая замечательная. Такой, как ты, не встретишь нигде.

–  Угу. Теперь не встретишь...
–  задумчиво произнесла Одди, и в её глазах появились слёзы.

–  Что случилось, родная?

Одди уткнулась мне в плечо и зарыдала, вздрагивая всем телом.

–  Я чем-то расстроил тебя? Или обидел?

–  Ты ни при чём...
–  сквозь слёзы прошептала она.
–  Просто этот разговор заставил меня вспомнить одну давнюю историю.

–  Расскажешь?

–  Я всегда хотела забыть об этом и поэтому ни с кем...

–  Расскажи. Мне можно. Легче будет.

–  Хорошо, - Одди вытерла слезы и тяжело вздохнула.
–  Мне тогда было двенадцать, я как раз только перешла на среднюю ступень обучения в Школьном Доме Просвещённых...

–  Ого, ты была Просвещённой?
–  с удивлением уставился я на подругу.

Она кивнула.

–  Да... В тот день приехала мама и забрала меня с сестрой на прогулку...

–  С сестрой?
–  снова удивился я.

–  Ага. Сестра-близнец. Близнецам разрешается быть вместе. Её звали Сигбьёрг. Сигги... Сигги и Одди...
–  задумчиво произнесла девушка и опять вздохнула.
–  Она родилась на пятнадцать минут раньше, считала себя старшей и потому всегда старалась защищать меня. Мы были так похожи, что все воспринимали нас скорее как одного человека в двух экземплярах, чем как разных личностей. Наши отношения были настолько близкими, что мы даже создали собственный язык с непонятными

для других словами и жестами. Я помню, какой трагедией был момент, когда меня положили в больницу, и нам пришлось ненадолго расстаться... Мы чувствовали себя чем-то неделимым. Даже считали, что можно распределить между собой навыки, что владеть ими достаточно только одной из нас. Создали для себя маленький мирок, из которого совершенно не хотелось выходить. Вне этого микромира я была очень закрытой. Даже нет, скорее диковатой и очень робкой. Для меня было большой проблемой с кем-то, кроме Сигги, поговорить, а уж тем более сблизиться. Я больше налегала на учёбу, а Сигги полностью брала на себя функции представителя нашей пары и отвечала за общение с внешним миром...

–  Ты говоришь о ней в прошедшем времени. Что-то случилось, да?

–  Угу, - всхлипнула Одди.
–  Мама тогда повезла нас погулять на берег фьорда, чтобы рассказать о себе и поближе узнать нас. С прошлой встречи, когда я впервые увидела маму, минуло много лет. Я тогда была совсем маленькой, и её образ стёрся из моей памяти... Мама была очень красивой. Она пришла за нами одетой в голубой балахон Просвещённого четвёртой ступени. Глядя на неё, я чётко представила, как мы с Сигги будем выглядеть, когда подрастём, настолько сильно мама походила на нас - те же волосы, те же глаза, тот же овал лица. Мы тогда много разговаривали и смеялись. Эмоции переполняли. Когда Сигги с мамой о чём-то оживлённо болтали, глядя на воды извилистого залива, я спряталась за каким-то каменным выступом. Ну, надо было мне... А потом... потом я услышала этот шум и выглянула из своего укрытия. Их было пятеро, здоровенных мужиков... Один повалил на землю Сигги, другие схватили маму, громко крича на диалекте Альянса.

–  Диверсанты? В глубине земель Барстера?

–  Нет. Как я потом узнала, это были беглецы с рудника. Ну, из тех пленных, которые работают на вредных производствах... Те, которые четверо... они разорвали на маме балахон и опрокинули её на землю. Трое удерживали её своими грязными лапами, а четвертый... у него было такое мерзкое, самодовольное лицо, и слюнявый рот... он её... а потом ещё один... они по очереди... ну, ты понимаешь. А пятый в это время... Сигги была совсем ребёнком! Я увидела её глаза, полные отчаяния. Наши взгляды встретились. Но даже в тот жуткий момент она помнила обо мне. Я была готова сорваться с места, чтобы кинуться на этих нелюдей, но тут она закричала: "Не смей! Даже не вздумай!", и я словно приросла к месту. Я поняла, что эти слова были адресованы мне, сестра запретила мне высовываться. Она прекрасно понимала, что я ничем не могла им помочь, просто стала бы третьей жертвой этих гадов... Они их с обрыва сбросили... Мне показалось, будто кто-то тупым лезвием отрезал от меня кусок плоти, часть моей души...
–  пытаясь сдерживать эмоции, Одди почти до крови искусала дрожащие губы. Её глаза снова стали влажными и покраснели.
–  А потом... потом я дала себе слово... я решила, что должна уметь защитить себя и тех, кто мне дорог. И вот теперь я Страж, будущий Корп...

Она замолчала. Её глаза пустым бессмысленным взглядом смотрели куда-то вдаль. Я прижал Одди к себе и, впитывая дрожь её тела, думал. Я знал, что значит потерять близких. Понимал, что слова сейчас будут лишними. Я тихонько взял её ладонь и начал нежно гладить, не проронив ни звука.

–  Знаешь, Вик, а я бы, пожалуй, попробовала, - неожиданно прервала молчание Одди.

–  Чего?

–  Ну, пожить там... у твоего Дедушки. Наверное, такая жизнь более правильная. Особенно для него...
–  загадочно улыбаясь, она посмотрела на свой живот и положила на него мою руку.