Скалолазка и мировое древо
Шрифт:
— Куда его отвезут? — спросила я.
— В клинику. Я тебе потом сообщу в какую.
Носилки с отцом исчезли в недрах реанимобиля. Там ему поменяли капельницу — и больше я ничего не видела, потому что водитель захлопнул дверцы.
— Надеюсь, вы не спрячете его в казематах? — с подозрением спросила я.
Глеб Кириллович хмыкнул:
— Не скрою, знания Игоря Баля невероятно ценны для нас. Но я тебе обещаю, что не стану прятать его и выкачивать сведения при помощи транквилизаторов. Все-таки он мой старый друг.
— Я вам верю.
Он попрощался с нами и поплелся к «БМВ».
— Позвоните мне, как только
Глеб Кириллович обернулся, как-то отстраненно посмотрел на меня и кивнул.
Такси предназначалось для нас с Лехой. Мы погрузились на заднее сиденье.
— Двигайся, Алена! Ну что ты как неживая?
— Лешка, я обожралась твоими крекерами, меня даже тошнит...
— Куда ехать? — устало спросил водитель, когда Леха захлопнул дверцу.
— Куда? — спросил Леха, обращаясь ко мне.
— К маме. Только у меня денег с собой нет.
Леха покопался в карманах брюк и выудил пачку юаней.
— У меня только такие. — Он протянул их водителю. — Возьмете?
Водитель презрительно покосился на купюры с иероглифами, пихаемые ему под нос. Затем так же презрительно глянул на Леху.
— За вас заплачено, — пробурчал он. — Куда ехать?
Я назвала ему адрес. Мы скатились с плит посадочной площадки, проехали металлические ворота, охраняемые солдатами-срочниками. Оглянувшись назад, я увидела сквозь заднее стекло, как темно-серый «Найт Хоук» ушел в небо. Он был последней ниточкой, связывавшей меня с таинственной долиной, не существующей на карте Земли, местом, где обитают то ли люди, то ли призраки. Возможно, пилоты и смогли бы что-то рассказать об Арьяварте, но почему-то мне думается, что они стали бы описывать военную базу в пустыне Пакистана.
Мы нырнули в темный бор. Старенькая асфальтовая дорога змеилась между деревьями. Водитель включил радиоприемник, из которого грянула «Фабрика». Девочки пели о том, что не хотят любить богатого. Довольно странно с их стороны. А может, он хороший человек.
Вроде моего Алексея...
— Знаешь что? — шепнула я. — Я согласна.
Он подозрительно покосился на меня.
— На что согласна?
— Если предложение еще в силе, то я согласна выйти за тебя замуж. На юбилее я сделала глупость, что отказалась. Лешка, прости меня! Ведь ты был прав. Я все время думаю о тебе. И мне хочется, чтобы ты всегда был рядом... Ты ведь не передумал, а?
Алексей устало посмотрел на меня:
— Не для того я отправился за тобой на край света.
Я прижалась к нему. Он меня обнял.
— Ой!
— Что? — спросил Овчинников.
— Крекеры опять... Ох-х!
Он положил мою голову себе на колени и стал поглаживать ее, перебирая волосы. От ладоней исходило мягкое тепло, мне сразу стало легче.
Песня закончилась. Пропиликали позывные «Европы плюс», и пошел блок новостей. Среди прочих я услышала две довольно занятные. Диктор говорил о том, что ни одна из террористических организаций до сих пор не взяла на себя ответственность за взрыв на небоскребе «Фаллс» в Гонконге. И еще сообщалось, что после неофициального визита по азиатским странам директор ЦРУ слег в больницу с внезапным инсультом. Не уверена насчет инсульта, но множественные переломы он будет лечить еще очень долго.
При въезде на МКАД водитель задышал с болезненным присвистом. Он поспешно выудил из кармана ингалятор,
— Что с вами? — спросила я.
— А вам какое дело?
— Просто поинтересовалась.
— Алена, не доставай человека, — попросил Леха.
Я просунула голову между передних кресел и взглянула на водителя. Сквозь боковое окно светило солнце, мне пришлось сощуриться. И едва я сделала это, как взгляд провалился в человека. Он прошел сквозь рубашку, кожу, жировой слой, мышцы... Я увидела темно-красные органы, артерии, подходящие к ним, ветвистые капилляры и пепельные легкие. Именно на них, на правом мешке, сидела до боли знакомая черная отметина, похожая на отвратительную кляксу.
Она бледнела при выдохе и наливалась чернотой при вдохе. Сидела прочно, распустив корни во все стороны и поразив болезнью ткани.
— Эй, на что вы смотрите?! — возмутился водитель.
Не обращая на него внимания, я сощурилась еще больше. И клякса, питающаяся болью человека, превратилась в отчетливую букву.
— Врдди!!
Корни, за которые клякса держалась на тканях легкого, рассыпались. Клякса потеряла черноту, сделалась прозрачной и... растворилась.
Я сморгнула, рентген исчез.
— А сейчас как себя чувствуете? — спросила я.
Левая ладонь водителя лежала на груди, рот распахнут в безмолвном крике. Хорошо, что другая ладонь осталась на руле, а то бы въехали вон под тот КамАЗ.
— Господи, как больно!
— Вдохните еще раз.
Он сделал осторожный вдох, опасаясь знакомой режущей боли. Но боли не было. Водитель вдохнул полной грудью. Удивленно выдохнул.
— Еще ни один препарат не помогал мне от этой долбаной опухоли! Что вы сделали?
— Ничего.
Я вернулась в объятия Лешки.
— Ребята, кто вы такие? Откуда прилетели?
Я предпочла не отвечать. Зато Леха не удержал язык за зубами.
— Мы из Китая, — доверительно поведал он. — Шестнадцать лет на Тибете — это вам не шутки! Я-то обычный человек, а вот она — тибетский лама.
Когда мы вошли в бабушкину квартиру, я испытала сильное ощущение deja vu. Эту жизнерадостную атмосферу я уже переживала в сновидении, что явилось мне на склоне мировой горы.
Квартиру заливал яркий солнечный свет. Не снимая туфель, я вбежала в гостиную. На этот раз молодых женщин не было, как и бабушки. Дверь в спальню была открыта, и оттуда тоже изливался свет. Только идти в спальню не потребовалось, потому что мама стояла перед окном в гостиной. На ней длинное светлое платье — вроде того, что я ей подарила однажды. Темные волосы были распущены и падали на плечи.
Она повернула голову на звук шагов, чего я за ней раньше не замечала.
— Алена? — спросила она.
— Да, мама! — ответила я. За последние полтора года я отработала эту фразу до автоматизма, она уже выскакивает сама собой.
— Тебя долго не было, — произнесла мама с упреком. — Я беспокоилась.
Только сейчас я обнаружила, что ее взгляд направлен на меня, а не в пустоту. Болезненные заостренные черты лица смягчились, и оно приобрело изящество и даже красоту. Глаза больше не были тусклыми. Они светились вниманием и проницательным умом. Мне вспомнились сказанные давным-давно слова светила швейцарской психиатрии: «Она вас потеряла и до сих пор не нашла». И это было правдой. Но лишь до сего момента.