Скальп врага

Сербин Иван Владимирович

Кроха кивнул понимающе:

— Не боялся, что гости твои из ментовки?

— А чего мне бояться? Сейчас — не тогда. Я в их ксивах на тринадцатой страничке меленько так, в самом низу, написал: «Сувенир. Не может служить заменой подлинного документа». Поди, подкопайся.

Кроха усмехнулся:

— Ушлый ты мужик, я смотрю.

— Жизнь заставляет, — вздохнул старик.

— Может, эти двое о делах говорили, людей каких-нибудь называли?

— Звонили кому-то, — после короткой паузы кивнул

Гравер и снова прикрыл глаза, вспоминая. — Правда, из комнаты выходили, но у меня домик-то маленький…

— И ты, конечно, слышал, хотя и не прислушивался, — подхватил Кроха. Старик печально мотнул головой, мол, сам не хотел, а что делать. — И кому же они звонили?

— Какому-то Леве, — ответил, подумав, Гравер. — Даже погоняло называли, да я запамятовал. Что-то с фишками связано. Лева… Лева…

— Кон? — подсказал Кроха.

— Верно, — кивнул старик. — Лева-Кон.

В салоне повисло тяжелое молчание.

«Вольво» уже давно выбрался на трассу, мчался, превышая все допустимые лимиты скорости, к городу.

— Манила, падло, — подал голос Пестрый. — Я так и знал, что Ляпу его люди работнули. Поди, тварь, на ихние куски рылом нацелился.

— Потом побазарим, — сказал Кроха.

— Блин, менты, — процедил Пестрый.

Кроха подался вперед.

Действительно, у обочины стоял сине-белый ментовский «Москвич». Дверца была открыта. В салоне на месте водителя, выставив на улицу ногу, сидел дородный сержант. На бедрах у него стволом наружу покоился автомат.

Второй гаишник, с погонами старшего лейтенанта, только что отпустивший синий «Фольксваген», теперь изучал документы водителя белого «Форда». Иномарка стояла в паре метров впереди. Гаишник равнодушно разглядывал права, а владелец иномарки что-то горячо доказывал ему, активно при этом жестикулируя.

Увидев «Вольво», гаишник жестом указал на обочину.

— Эй, что за дела? — спросил нервно Пестрый. — Здесь поста сроду не было. Останавливать, что ль?

— Останавливай, — приказал Кроха. — Документы в «бардачке». Да не телись. Дай стольник и поехали.

Пестрый толкнул локтем Паню.

— Слышь, достань там ксивы.

Тот молча открыл отделение для перчаток, достал документы на машину. Пестрый порылся в кармане, выудил купюру, сунул в техпаспорт и выбрался из машины, пробормотав:

— Блин, беспредельщики в погонах.

Пока он шел к «Форду», Паня осторожным движением скинул клапан кобуры, взвел курок пистолета. Через лобовое стекло они видели, как Пестрый подошел к гаишнику. Старлей жестом приказал ему подождать и принялся в свою очередь что-то втолковывать водителю «Форда». Тот не соглашался, спорил отчаянно.

— Попали, — процедил Борик и рыкнул от полноты чувств: — Езжай уже скорее, баран.

Сержант выбрался из «Москвича», прошелся вдоль машины,

разминая ноги. Автомат он повесил на плечо. Взглянув в небо, снова полез в салон, взял с приборной панели пачку сигарет, достал одну и покатал в округлых пальцах, разминая. Похлопал себя по карманам, ища зажигалку, не нашел и, придерживая автомат свободной рукой, направился к «Вольво».

— Мужики, огоньку не найдется? — спросил сержант еще на подходе.

— Дай, — коротко кивнул Кроха Борику. Тот поерзал, приподнялся неловко, полез в карман.

— Вон тот, — сказал вдруг Гравер. — Тот человек у «Форда». По-моему, это он ко мне приезжал.

Паня быстро взглянул в зеркальце заднего вида. Трасса была пуста. Пестрый, дождавшийся наконец своей очереди, протянул гаишнику документы. Отпущенный с богом владелец «Форда» быстро зашагал к машине. Паня посмотрел на приближающегося сержанта. На брюки, на форменные ботинки.

— Папа, он без сапог.

— Чего? — не понял Борик.

Кроха сообразил быстрее. Он хотел упасть на пол, однако с его грузным телом даже во вполне широком салоне «Вольво» было тесновато, не развернешься. Быстро не повернешься.

А Паня уже рванул из кобуры пистолет, распахнул ногой дверцу, одновременно откидываясь назад. Сержант бросил сигарету, передвинул автомат на живот и, не целясь, дал длинную очередь вдоль всего корпуса «Вольво». Грохот стоял такой, словно били в барабан. На кожаные сиденья посыпались осколки стекол. Тонко взвизгнул Гравер, всхрапнул изумленно Борик.

Пестрый обернулся на шум. Мгновенно оценив ситуацию, сунул руку под куртку, и тут же упал, срезанный очередью старлея.

Из «Форда» выбрались еще двое. В руках у обоих были ружья. Владелец «Форда» тоже вытащил из салона помповик. Паня перевернулся на спину, увидел в распахнутом проеме согнутую фигуру сержанта, выстрелил дважды и, похоже, попал — тот повалился куда-то вбок.

— Папа, ты цел?

Ответа не было. Пули клацали по металлу, выбивая искры, оставляя после себя рваные дыры с острыми краями. Часть пуль принимали на себя спинки кресел. По всему салону порхали клочья синтетического наполнителя.

Бах! — на заднем сиденье раскрылся мешок безопасности и тут же лопнул, пробитый пулей.

Паня, скрючившись, прикрывая рукой голову, попытался перебраться на место водителя. Одновременно он поднял руку, направил ствол пистолета в сторону «Форда» и принялся раз за разом нажимать на курок. Паня не старался ни в кого попасть, хотя было бы неплохо, он просто пытался заставить противников залечь, прекратить огонь. Гильзы сыпались в салон. От выстрелов Паня словно оглох. Наконец затвор пистолета застопорился в крайнем положении. На перезарядку времени не было, и Паня просто швырнул «ствол» на пол.