Скандал
Шрифт:
– Я и сама была настолько занята, что даже не заметила, как пролетела неделя. Но я очень рада тебя видеть, – она взглянула на Элизабет и приподняла тонкую бровь, – Есть новости…
– О, да, ваш званый вечер, – живо отозвалась Элизабет, – Я всю неделю думала об этом.
– Ты всегда думаешь о других, – произнесла Пенелопа чуть резче, чем хотела, – Но перед тем, как я все тебе расскажу, мы должны выпить за тебя, – Она пристально взглянула на Элизабет и продолжила: – Такое чувство, что тебя не было целую вечность! Твое возвращение
– О, конечно. – Элизабет сделала слабый жест одному из слуг, и вскоре они обе держали в руках окаймленные позолотой бокалы с искрящимся напитком.
Девушки чокнулись и пригубили шампанское. Пенелопа чувствовала легкое головокружение, приятное тепло в теле и глубокую удовлетворенность тем, что произвела на Элизабет настолько сильное впечатление. Хоть старшая из сестер Холланд иногда и бывала чересчур правильной паинькой, Пенелопа знала, что та любит веселые вечеринки и к тому же обладает изысканным вкусом в выборе друзей.
– Итак, – многозначительно начала Пенелопа, обнимая Элизабет за талию, но неожиданно замолчала. Собираясь начать рассказывать о Генри, она вдруг заметила красивого мужчину в белой спортивного покроя одежде, который выглядел очень необычно, совсем не так, как те мальчишки, с которыми она в основном общалась. У него были густые волосы, темные миндалевидные глаза и кожа цвета кофе с молоком.
– Кто это? – шепотом спросила она у подруги.
– О, – Элизабет приблизила губы к уху Пенелопы, – Это принц Раджисинх, из Индии. Он капитан команды игроков в крикет. Кажется, он собирается сыграть с младшими членами Юнион-клуба.
– Он и в самом деле принц?
– Никто точно не знает, – раздался высокий игривый голосок Изабеллы Шунмейкер, неожиданно появившейся около Пенелопы, – Говорят, что его отец, Фади Наванагар, любил необычные эксперименты в семейной жизни…
Изабелла весело подмигнула им, и Пенелопа с Элизабет прыснули, прикрываясь руками в обтягивающих перчатках. Пенелопа хотела задать еще несколько деликатных вопросов о принце, когда вдруг заметила Диану Холланд, в светло-розовом платье с длинными рукавами, украшенном бельгийским шелковым шнуром. Оно, без сомнений, было выбрано для нее либо сестрой, либо матерью. Девушка стояла, беспокойно переминаясь с ноги на ногу, и выглядела крайне взволнованной. Взгляд у нее был обезумевший. Пенелопа повернулась к Элизабет и ошарашенно прошептала:
– Что здесь делает твоя сестра?
Элизабет вздрогнула всем телом, пожала плечами и промолчала.
– Изабелла, – произнесла она вместо этого, подойдя к мачехе Генри. – Все так прелестно! Такие знатные люди. Я надеюсь, мы не очень обременяем тебя.
Пенелопа, подойдя к ним, согласно закивала головой, словно для нее это была бы худшая вещь в мире.
– Нет-нет, ну что вы! Но мне нужно уделять внимание
Когда Изабелла упорхнула к принцу и принялась жеманно хихикать возле него, Пенелопа вновь повернулась к Элизабет и удивленно подняла бровь.
– Ну? У твоей сестры нервное расстройство или что-то другое?
– О, нет. Ты же знаешь Диану. Она сделает все, чтобы выглядеть эксцентричной. Но гораздо важнее… – оглядевшись, Элизабет неожиданно потащила Пенелопу через шумную гостиную в картинную галерею, где лишь два человека, мужчина и женщина средних лет, неторопливо рассматривали картины. Элизабет увлекла подругу подальше от них, и девушки стали медленно прохаживаться вдоль стен.
– И все же. Перестань наконец увиливать и расскажи мне эту чудесную новость. Я ждала целую неделю, чтобы услышать о твоем таинственном друге.
– Ну что ж… – произнесла Пенелопа тоном заговорщика, – он очень высокий и красивый.
– Я не сомневалась.
– Вхож во все клубы и приходит на все вечера.
– Да… – Элизабет улыбнулась, ее яркие живые глаза вспыхнули. Девушки остановились и посмотрели на украшенную лепниной арку, отделявшую галерею от комнаты для приемов. Там, в гостиной, царило веселье, шампанское лилось рекой…,
– Он уже давно положил на меня глаз, – Пенелопа тщетно пыталась скрыть горделивую улыбку, – И на нашем маленьком балу на прошлой неделе мы с ним танцевали, а сегодня в одной из газет появилась заметка о нем. О, Элизабет, он купил кольцо…
Послышался хрустальный смех, и тут Пенелопа увидела Генри, стоящего в гостиной у дальней стены, с золотистым бокалом в руке и язвительной улыбкой на лице. Одетый в элегантный черный фрак, с идеально гладкими волосами, он стоял в кругу смазливых юношей лет семнадцати и что-то рассказывал.
– И кто же это? – торопила ее Элизабет.
Не отрывая от него глаз, Пенелопа с восхищением объявила:
– Это… Генри Шунмейкер!
Элизабет ничего не отвечала, а рука ее сразу обмякла, и Пенелопа решила, что подруга, наверное, просто умирает от зависти. Ну что ж, очень хорошо! Примерно такой реакции она и ожидала. Тут из гостиной донесся звон ножа о хрусталь. Старший Шунмейкер призывал всех выслушать его.
– Пенелопа, я должна… – пробормотала Элизабет.
– Тихо. Я все расскажу тебе позже, – ответила девушка, понизив голос.
Она снова взяла Элизабет за руку и повела в сторону комнаты для приемов. Пенелопа не могла не заметить, как сникла и оцепенела Элизабет после услышанной новости. Но больше всего ее удивило, что подруга даже не попыталась скрыть свою зависть, столь явную и столь очевидную для всех присутствующих. Изабелла, кокетливо улыбаясь, пробралась сквозь толпу гостей и остановилась возле мужа. Она выглядела совсем маленькой рядом с ним – рослым, статным, приосанившимся.