Скандальная репутация
Шрифт:
Приложив немалые усилия, она подняла герцога с колен и обняла. Его сердце колотилось сильно и мощно. Розамунде даже показалось, что в этом месте шевелится одежда.
Она не нашла что сказать, поэтому молча погладила его спутанные волосы, лежавшие на спине и плечах. В них поблескивали кристаллы соли, придавая его светлости облик морского волка.
– Спасибо, – хрипло сказал Люк.
– За что?
– За то, что не споришь со мной. Розамунда молча кивнула.
– Я знаю, тебе это стоило немалых усилий, учитывая твою привычку вечно противоречить.
Он пытается справиться
– Насколько я понимаю, ты вновь пытаешься меня поддразнить, – мягко сказала она.
– Это в моем характере.
– Тогда мне придется ответить тем же. – И Розамунда сделала то, чего он меньше всего ожидал, – наклонилась и поцеловала в уже заросшую щетиной щеку, вдохнув соленый запах моря. Потом она прошептала ему в ухо: – Я знаю, ты готовишься к худшему. Но попробуй вот что: прикажи себе не думать об этом, например, в течение часа, начиная с этой минуты. Потом еще на час. Это мой секрет. Он помогает противостоять самым тяжелым ударам судьбы. Но если отвлечься от мыслей о бабушке тебе поможет хорошая ссора, тогда, пожалуйста, я к твоим услугам.
Сработало!
В его глазах вспыхнули огоньки.
– В тебе определенно есть что-то бесовское!
– Всю свою жизнь я жила в окружении мужчин, если не считать сестры. И я знаю, как изменить направление любого спора, особенно когда я в чем-то права, что бывает довольно часто, и ты, безусловно, не мог этого не заметить. – Она все говорила и говорила, шагала напролом, а он все не желал попадаться на удочку. – Юмор – это то, чего мне так не хватало в жизни, но я этого не понимала, пока не появилась здесь. – Розамунда повернулась к спящей герцогине и нежно погладила ее седые волосы.
Неожиданно ее пронзило воспоминание о первой встрече с Атой и Сент-Обином, об их остроумной словесной дуэли. И она почувствовала, как к глазам подступили слезы, которые следовало во что бы то ни стало сдержать.
Изо всех сил прикусив язык, Розамунда заставила себя думать о более насущных вещах.
– Я не уверена, что это чума, – сказала она. – Насколько я помню, сыпь – лишь один из симптомов, причем не главный. Основные признаки – лихорадка и распухание шеи. У ее светлости нет ничего подобного. Кстати, почему бы нам, не посидеть с ней по очереди? Мы должны хотя бы вымыться.
– Безусловно. Заодно можно уточнить, как долго каждый из нас может задерживать дыхание под водой.
– Я думала, это уже известно. Я высоко ценю то, что ты не обратил мою оплошность против меня.
– Ты же не думаешь, что я позволю тебе забыть об этой очевидной глупости? – невесело усмехнулся Люк и снова взглянул на бабушку.
– Глупость и смелость, на самом деле, одно и то же, – заявила Розамунда. – Только безусловная удача может их разделить.
– Или реальность, – криво улыбнулся Люк.
– Или реальность, – эхом повторила Розамунда. – Итак, кто рискнет довериться тому, что мы знаем? У герцогини нет чумы. Не сомневаюсь: это другая болезнь. Один из нас должен пойти искупаться, а потом сменить другого. Я подожду тебя.
– У
Розамунда несколько минут молча разглядывала угрюмого Сент-Обина.
– Грубиян! – в конце концов заключила она.
– Надоедливый ребенок, – ответил Люк и насмешливо приподнял черную бровь.
На этом обмен репликами прекратился, но Розамунда сочла, что добилась своей цели – отвлекла герцога от мрачных мыслей.
Но она не могла предвидеть будущее. В игре действовали правила дьявола.
Глава 11
Дружба, сущ. Корабль, достаточно большой, чтобы вести двоих в хорошую погоду, но только одного – в скверную.
Вода в ванне была чуть теплая, и ее было мало. Но, учитывая отсутствие слуг, этого следовало ожидать. В дверь постучали, и Розамунда, выглянув из-за ширмы, увидела Сильвию. Сестра вошла, не дожидаясь ответа. Она была одета для путешествия и держала в руках шляпную картонку.
– О, я не знала, что ты… – сказала Сильвия и повернулась, чтобы уйти.
– Нет, не уходи. – Розамунда усердно намыливала волосы, распространяя аромат розмарина и лимона. – Я рада тебе – теперь у нас есть возможность поговорить до твоего отъезда.
Сильвия поставила картонку на пол. Выражение ее лица было абсолютно бесстрастным.
– Думаю, больше говорить не о чем. Все уже сказано. Я уезжаю с Чарити, чтобы не путаться у всех под ногами. Когда ты захочешь, чтобы я вернулась, пришли записку.
Розамунде был прекрасно знаком этот тон. Сестра была оскорблена, и ее реакция оказалась вполне предсказуемой. Ее следовало назвать Жанной д'Арк, потому что она была одновременно и мученицей, и святой. С неожиданной ясностью Розамунда вспомнила легкомысленную девчонку, которую когда-то знала. В ней не было ничего общего с унылой старой девой, в которую превратилась Сильвия. Когда она лишилась своей радостной живости? Об этом следовало подумать. Но с другой стороны, Розамунда понимала, что сама тоже изменилась.
– Сильвия, когда мы разучились смеяться?
– Что? – опешила Сильвия. – О чем ты говоришь?
– О нас. Неужели ты не помнишь, как мы с тобой часами болтали, хохотали, сплетничали и как нам было хорошо и весело вместе?
– Иногда ты говоришь странные вещи, Роза. Мы оставили наши детские привычки и забавы, когда ты вышла замуж. Именно так и пристало вести себя истинной леди.
– Но ведь нет никакого закона, запрещающего получать удовольствие от жизни. Обещай мне хотя бы попытаться, иначе я совсем согнусь под грузом вины. – Розамунда перестала намыливать волосы и взглянула на сестру. – Много лет я просила тебя вернуться домой, но ты пожелала остаться. А я все время твердила себе, что только эгоизм мешает мне настоять на твоем отъезде. Живя со мной, ты стала несчастной. Почему ты не уехала? – С каждым словом она говорила все медленнее, словно думала вслух.