Скандальные наслаждения
Шрифт:
Гриффин провел Бродягу к древнему каменному желобу, по которому стекала вода, чтобы конь напился.
– Ты думаешь, он отстанет?
– Викарий не отстанет, пока не сдохнет, милорд, – спокойно ответил Ник.
Гриффин хмыкнул. Он не верил в то, что Чарли Грэди, или, как его еще богохульно называли, Викарий Уайтчепела[3], легко сдастся. Викарий запустил свою грязную лапу в большинство мест незаконной торговли джином к востоку от Бишопсгейта, а теперь начал расширять завоеванную территорию к западу, в сторону района «Семи рож» в Сент-Джайлзе.
А
Гриффин еще раз похлопал мерина и повернулся к Нику:
– Пошли посмотрим.
Ник кивнул и повел его к строению напротив каменной стены, огораживавшей двор.
Он открыл крепкую деревянную дверь, обитую железом, и крикнул:
– Эй, Уиллис! Вы с Тимом идите и посторожите двор.
Двое мужчин, тяжело ступая, вышли из дома и поклонились Гриффину. Один держал в руке дубинку, другой – длинный нож, смахивавший на саблю.
Ник проследил, чтобы они встали у двери во двор, затем кивнул Гриффину:
– Сюда, милорд.
Нижний этаж представлял собой одну большую, похожую на пещеру комнату. Массивные кирпичные столбы поддерживали верхние этажи. Четыре очага горели под огромными закрытыми медными котлами, каждый размером в человеческий рост. Из котлов торчали медные трубки, соединенные с медными котелками поменьше, а те, в свою очередь, соединялись с дубовыми бочками. Запах дыма, брожения, ягод можжевельника и скипидара стоял в тяжелом влажном воздухе. В помещении находилось еще с десяток мужчин. Несколько человек поддерживали огонь или следили за содержимым котлов, а остальные просто стояли, нанятые, вероятно, из-за своей физической силы.
– Я перебросил сюда почти все винокурни, – сказал Ник, указывая на котлы, – кроме одной на Эбби-стрит – ее взорвали люди Викария.
Гриффин кивнул:
– Ты правильно поступил, Ник. Одно заведение легче охранять, чем несколько.
Ник сплюнул на каменный пол.
– Да, это так, но у нас возникнут другие сложности, когда начнет поступать зерно.
– Какие именно?
Ник кивнул в сторону двери.
– Внешняя дверь. Она слишком узкая, чтобы пропустить повозку с зерном. Нам придется перебрасывать мешки через стену, а пока мы их разгрузим, и повозка, и ребята, и это проклятое зерно будут выставлены на обозрение как пулярки в ожидании, когда их ощиплют к воскресному ужину.
Гриффин поморщился и ничего не ответил Нику. Он следил за тем, как поддерживали огонь в очагах под огромными медными котлами. Большая часть его дохода – и не только его – была вложена в это дело, а гнусный Викарий заявил, что разрушит все другие винокурни и станет королем джина в Лондоне.
Так уж случилось, что Гриффин владел самыми крупными винокурнями в Сент-Джайлзе.
Сайленс Холлингбрук проснулась от того, что крошечные детские пальчики тыкали ей в веки. Она с трудом разомкнула их. На нее смотрели большие карие глазки, опушенные густыми ресницами. Мэри Дарлинг – обладательница этих глаз – села, захлопала пухлыми ручонками и завизжала, радуясь тому, что ей удалось разбудить Сайленс:
– Маму-у!
Сайленс улыбнулась, глядя на свою маленькую соседку
– Сколько раз я тебя просила не тыкать маме в глазки, маленький бесенок?
Мэри Дарлинг захихикала. В год с небольшим она научилась говорить три слова: «маму», «нет!» и «Са» – так она называла кота по кличке Сажа, который не питал к ней таких же нежных чувств.
Сайленс бросила взгляд в окошко своей мансардной комнаты и в ужасе села. Солнце уже давно взошло и ярко светило.
– О господи. Тебе бы ткнуть меня в глаза чуть пораньше. Я опять проспала.
Она торопливо умылась. Ее не оставляло ощущение, что она забыла что-то важное. Сайленс сменила Мэри Дарлинг подгузник, одела ее и оделась сама. И как раз вовремя, потому что раздался стук. Сайленс, запыхавшись, кинулась к двери – на пороге стоял ее старший брат Уинтер.
– Доброе утро, сестра, – с серьезным видом произнес он. Уинтер редко улыбался, но когда увидел на руках Сайленс малышку, его глаза ласково засияли.
– И тебе доброе утро, мисс Мэри Дарлинг.
Девочка громко засмеялась и схватила ручонкой черную шляпу Уинтера.
– Прости, – сказала Сайленс, осторожно вытащив из пальчиков Мэри Дарлинг поля шляпы. – Я хотела спуститься вниз пораньше, но… проспала.
– А! – В голосе Уинтера не слышалось упрека, и от этого Сайленс стало еще хуже.
Она начала работать в приюте для обездоленных младенцев и подкидышей полгода назад, но до сих пор чувствовала себя неуверенно. Заниматься делами приюта, где живут двадцать девять детей и младенцев, – задача не из легких даже с помощью Уинтера и троих слуг.
Сомнения в своих способностях усугублялись у Сайленс еще и потому, что ее предшественницей была старшая сестра Темперанс. За все те годы, что Сайленс посещала приют, когда его возглавляла Темперанс, сестра была всегда чем-то занята, всегда везде поспевала и порой уставала до изнеможения. Иногда в голову Сайленс закрадывалась крамольная мысль: а стоило ли Темперанс быть такой образцовой?
Последнее время Сайленс все чаще задумывалась о том, а на своем ли она месте, умеет ли она управляться… с приютом, да и со своей собственной жизнью тоже.
– Нелл отвела детей завтракать, – сообщил Уинтер.
– А! А, да, – пробормотала Сайленс, пристраивая Мэри Дарлинг у себя на бедре и одновременно извлекая изо рта ребенка ленту.
– Нет, дорогая, это есть нельзя. Мне пойти ей помочь? – спросила она брата.
– Было бы неплохо, – пробормотал Уинтер. – Увидимся за обедом.
Сайленс закусила губу, вспомнив, что бедняге Уинтеру пришлось вчера пообедать хлебом и сыром, поскольку она забыла сварить суп.
– Я постараюсь, очень постараюсь сегодня подать обед вовремя.
Уинтер еле заметно улыбнулся.
– Не волнуйся ты так – я… тебя не ругаю. К тому же я люблю сыр. – Он коснулся пальцем ее щеки. – А теперь мне пора. Если я не окажусь в школе до прихода мальчиков, одному богу известно, какую проказу они вытворят в мое отсутствие.
Уинтер ушел – его башмаки застучали на ступенях. Сайленс не представляла, откуда у него берутся силы не только помогать в приюте, но и работать в школе для мальчиков.