Скандалы высшего света
Шрифт:
Кем бы ни был преступник, светских обычаев он, судя по всему, действительно не знал.
— До чего же он… — Матушка замолчала, не находя нужных слов. Факт сам по себе странный. Джорджиане Старлинг, леди Дарингтон, никогда не приходилось опускать руку в карман за словом. — Если он считает, что можно отвернуться от меня на балу у Уортов, а потом появиться в моей гостиной за два часа до полудня и вести себя так, как будто мы закадычные друзья, то глубоко заблуждается.
Сердце Линни затрепетало. Да, честное слово, мелодраматично затрепетало.
Но, разумеется, сердце затрепетало лишь потому, что лорд Дарингтон вел себя самым непристойным образом. И голова закружилась исключительно по той же причине.
— Лорд Дарингтон здесь? — с удивлением услышала Линни собственный голос. — Сейчас?
Джорджиана взглянула на дочь и нахмурилась. Она любила говорить, но не разговаривать.
— Спустись к нему, — приказала она и презрительно взмахнула рукой. — Я ни за что не пойду. Не готова принимать в столь неприличное время, еще даже чаю не успела выпить.
Линни тоже не успела выпить чаю, но данное обстоятельство почему-то не казалось важным.
— Да и вообще я не намерена принимать лорда Дарингтона. Никогда. — Джорджиана повернулась к воображаемому собеседнику, который, очевидно, имел неосторожность возразить. — Нет, нет и нет! Не нахожу в этом человеке ничего приятного. Ты его видела! — воображаемый собеседник внезапно испарился, а его место снова заняла Линни. — В субботу вечером он продемонстрировал свои ужасные манеры: привез в театр бедную девушку и уселся в партере, среди черни. Твой отец пришел бы в ужас, если бы узнал, как порочат его титул. — Леди Дарингтон закрыла лицо руками, сдерживая рыдания, и покинула комнату.
Линни немножко посидела, глядя на дверь, за которой только что скрылась матушка. Она нередко спрашивала себя, не подобрали ли ее родители где-нибудь на обочине. Мать была бесспорной красавицей, во всяком случае, в молодости. Ну а сейчас для поддержания формы уже приходилось прикладывать некоторые усилия. Отец тоже обладал незаурядной внешностью. Да, его смело можно было назвать неотразимым. А в итоге на свет появилась Линни — бледная, неприметная. Не слишком высокая и не слишком маленькая, не толстая и не худая, не слишком красивая и не слишком некрасивая. Слово «слишком» вообще ей не подходило. Можно сказать, она идеально вписывалась в любой интерьер, а потому никто не обращал на нее внимания.
Пока отец был жив, родители неизменно находились в состоянии войны. Каждый стремился к безусловному лидерству, каждый требовал внимания. А вот ребенку не доставалось ни капли заботы. Казалось, девочку не замечали, хотя она и сидела в той же комнате. Родители всю жизнь вели себя как трехлетние дети. Сейчас, правда, остался лишь один трехлетний ребенок.
Герцогиня подняла голову и многозначительно взглянула на хозяйку.
— Знаю, знаю, — без слов поняла Линни. Речь шла о кувшине с водой для умывания, к которому надо было шлепать по холодному полу. Вода
В маминой комнате горничная Энни регулярно топила камин и грела воду. Ну а поскольку о мисс Каролине никто особенно не вспоминал и не заботился, то Энни прекрасно обходилась без лишней работы.
Герцогиня строго помахала хвостом.
— Да-да, иду. — Линни решительно вылезла из-под одеяла и мужественно отправилась приводить себя в порядок.
Это была она. Неужели его плачущей лесной нимфой действительно оказалась леди Дарингтон? Нет, не может быть. Леди Дарингтон он встретил на балу у Уортов, так что сейчас, должно быть, перед ним предстала леди Каролина Старлинг.
Мысли замерли, и теперь Терранс Грейсон, четвертый маркиз Дарингтон, мог, только молча созерцать.
— Лорд Дарингтон, — произнесла нимфа, войдя в маленькую гостиную, и склонила голову. Без слез глаза казались бледнее — они уже не сверкали подобно изумрудам, как в театральной ротонде, за пальмой. Зеленые глаза он помнил отлично, особенно ночью, когда ворочался без сна.
Нет, назвать их бледными было бы неправильно: скорее, сейчас они просто выглядели немного светлее. А вот кожа осталась такой же нежной, по-детски розовой.
Кошка, которую гладил Терранс, с удовольствием прижалась к ладони, и он почесал ее за ушком. Она — то есть молодая леди, а не кошка — смотрела недоуменно, словно он забыл встать.
О Господи, он же действительно забыл встать.
Терранс поспешно вскочил, для чего пришлось бесцеремонно сбросить кошку на пол. Та оскорбленно взвизгнула и вылетела из комнаты, как пушечное ядро.
Начало не самое удачное. Любой разговор сейчас давался с немалым трудом, и плавный старт помог бы развязать язык.
Проблема заключалась не в том, что мозг отказывался работать. После того как пуля попала в голову и уложила его на сырую французскую землю, Терранс Грейсон с трудом подбирал слова, способные достойно выразить мысли.
— Вижу, вы успели познакомиться, с Мисс Спит, — заметила леди. — Обычно она не слишком охотно общается. Боюсь, теперь нескоро решится снова прыгнуть к вам на колени.
Леди Каролина Старлинг нахмурилась, и высокий лоб слегка наморщился.
— То есть я хотела сказать… — быстро добавила она и умолкла. Просто стояла посреди комнаты с таким видом, словно больше всего на свете мечтала исчезнуть.
Это желание Терранс знал отлично.
— Леди Каролина, — произнес он, отчаянно пытаясь заполнить молчание. Слова отказывались служить. — Я… — Слова, слова! Пожалуйста, скорее. Английские, французские — любые. Например: «Ах, леди Каролина, ваша очаровательная шейка создана для поцелуев».
Нет, начинать беседу так бурно, пожалуй, не стоило.
Мисс Старлинг глубоко вздохнула и замерла в ожидании.
— Черт! — подумал Терранс и услышал, что произнес слово вслух.
Отлично. Молодец.