Сказание о Старом Урале
Шрифт:
– Шелковые... А глазастая какая... Чего боишься?..
И вдруг под его ищущей тепла рукой что-то слегка зашуршало под черной тканью рясы. Бумага!
В то же мгновение неуловимо быстрым движением девушка рванулась из его рук к камину, выхватила из-под одежды сложенный лист бумаги и швырнула в огонь. Акинфий не успел выхватить документ из пламени, отдернул руку. Бумага превратилась в пушинку золы...
– Донос несла?
Она молча пятилась к двери. В ярости Акинфий запустил в нее поленом.
– От кого донос?
Ссутулившись, Акинфий медленно наступал на пленницу, сжимая кулаки. И вдруг как вкопанный замер... Там вдалеке, на Наклонной башне, куранты играли бравурный марш!
Акинфий кинулся к окну, отдернул штору. Тот же лунный свет. Но куранты, не переставая, исполняли свой марш...
– Вон отсюда! Назад, в сучью!
Не поднимая с полу оброненный апостольник, пленница убежала.
Демидов прислушивался к бравурному, уже давно не звучавшему мотиву... Судьба Меншикова... Эх, как-то к тому пришла весть об опале? Тоже, верно, знак какой-нибудь подавался, а может, вовсе нечаянно обрушилось?..
Получаса не прошло, как снизу, из вестибюля, донеслись голоса. Акинфий как был в халате, так и вышел в коридор. Незнакомый голос извиняющимся тоном:
– Нет, нет, зачем же тревожить барина так рано?
Акинфий ступил в вестибюль. Самойлыч с зажженной свечой расспрашивал двух гостей: один был демидовский приказчик, рыжебородый кривой Шанежка, другой – молодой офицер в медвежьем тулупе. Демидов его не знал. Чужой!
– Что приключилось? Отчего шум у меня в доме?
– Очевидно, имею честь видеть самого господина Демидова?
– Его самого.
– Имею честь представиться: Слушков. Начальник конвоя его превосходительства командира уральских горных заводов.
– Рад, что осчастливили нежданным визитом.
– Приношу извинения за беспокойство, причиняемое в такой глухой ночной час.
– Ну, полно, что за извиненья! Гостям рады. Ни днем ни ночью дверей на запоре не держим. Все ли благополучно у вас, господин Слушков? Избави бог, уж не случилось ли с вами какой дорожной беды? Милости прошу раздеваться и отдохнуть с дороги.
– Дело-то неладное, хозяин, – хмуро и глухо начал приказчик Шанежка, но офицер перебил его:
– Совершено нападение на мой конвой. Его превосходительство поручил мне сопровождать в Петербург господина советника берг-коллегни Эрнеста Иоганновича Шумахера, навещавшего генерала Татищева с особым поручением.
– Батюшки-светы! Нападение, говорите? Где же на вас душегубы напали?
– По новой дороге на ваш Тагильский завод.
– Час от часу не легче! Неужто пострадал кто от разбойников?
– Так точно. Советник берг-коллегии зарублен топором. Тут же и скончался.
– Господи, спаси и помилуй. – Акинфий размашисто
Офицер виновато пожал плечами. Демидов все более воодушевлялся:
– Пошто вздумалось вам ехать по новой дороге? Там же постоянно шалят каторжные и немирные башкирцы.
– Его превосходительство строго указали мне именно этот маршрут.
– Плохо же Василий Никитич в Екатеринбурге о наших дорогах наслышан... Сразу помер, говорите? Где же убитый-то ваш?
– Тело в возке.
– Ай-ай-ай! Счастье, что хоть вас-то не тронули.
– От гибели спасся чудом. Два моих драгуна из пяти тоже убиты.
– Должно быть, советник берг-коллегии важные поручения от Василия Никитича в столицу имел?
– Про это ничего сказать не могу. Знаю, что вез образцы новоотысканных медных и железных руд.
– Образцы, говорите? Так, так. Понимаю. На что же грабители позарились?
– Нападение совершено только ради ограбления. Разбойники унесли все вещи сановника.
– Поди, окаянные, думали деньги большие везет? Много было нападавших?
– Не менее двадцати человек. Некоторые даже с огнестрельным оружием.
– Очень прискорбно слышать про такое. Но на все, как сами понимаете, воля божья.
Все обернулись на певучий женский голое с верхней площадки лестницы:
– Что приключилось, Акинфий Никитич?
Собеседники увидели Сусанну. Со свечой в руке она стояла на лестнице. Акинфий даже не сразу нашелся ответить. На помощь хозяину поспешил приказчик Шанежка.
– Немца-советника, из Петербурху, варнаки порешили. На новой дороге к Тагилу... Тело господин офицер везет.
– Немца? И только-то? Уж я испугалась, не пожар ли в доме... Сколько шуму в такой час!
Небрежно ответила на поклон офицера. Ни на кого не посмотрела. Повернулась и ушла к себе.
Был уже предутренний час. Демидов сам угощал офицера вином, самолично провожал до комнаты, отведенной тому для ночлега. Акинфий вернулся в свою опочивальню вдвоем с приказчиком Шанежкой.
Приказчик помешал жар в камине и добавил дровец. Они сразу дружно взялись огнем. Акинфий Никитич опустился в кресло.
– Как думаешь, чьих рук дело?
– Моих.
Акинфий сурово нахмурился.
– Ясней сказывай.
– Два все, стало быть, оченно ясно. Недели три минуло, как дошел до меня слушок из крепости от своего человечка. А слушок такой, не совсем ладный. Узнал, стало быть, что екатеринбургскому енералу удалось кержаков подкупить.
Через них добыл он нашу голубую медную... С колыванских рудников. К серебришку, стало быть, рука енеральская подобралась.