Сказание о Юэ Фэе. Том 2
Шрифт:
— Почтенные госпожи, прибыл высочайший указ!
Госпожа Юэ с детьми поспешила в зал.
Она приняла указ, поблагодарила императорского посланца и устроила в его честь угощение.
На следующий день, едва посланец отбыл в Линьань, приехал Ли Шу-фу с зятем и дочерью, чтобы поздравить вдову Юэ и проводить всю ее семью в столицу.
До самых сумерек продолжался пир, а с раннего утра начались сборы в дорогу. Ли Шу-фу со слезами на глазах простился с дочерью. Старуха Чай и ее сын вызвались провожать своих друзей и расстались с ними только на заставе Наньнин.
На заставе Пиннаньгуан госпожа Юэ в первый
За заставой Телугуань путники встретились с Ню Гао, который шел в Юньнань.
— Что там за люди впереди? — спросил Ню Гао своих воинов, как только заметил движущийся навстречу отряд.
— Семья Юэ по высочайшему указу возвращается в столицу, — ответили ему.
— Доложите госпоже обо мне.
Госпожа Юэ тотчас же приказала остановиться на отдых и велела сыновьям немедленно пригласить доблестного соратника своего мужа. Ню Гао тут же явился и почтительно поклонился вдове.
— Брат Ню! — сказала госпожа Юэ. — Мы возвращаемся в столицу. Может быть, и вы отправитесь с нами ко двору и будете служить новому государю?
— Я поеду вместе с вами! — заявил Ню Гао. — Если позволите, я сожгу старый лагерь в Тайхане, а потом догоню вас.
Ню Гао вернулся в горы, а госпожа Юэ продолжала путь. Через несколько дней они снова встретились. На этот раз Ню Гао привел с собой и своих друзей Чжао Юня, Лян Сина, Цзи Цина и Чжоу Цина.
Добравшись до Линьани, госпожа Юэ и Ню Гао явились к главным дворцовым воротам. Евнух доложил о них Сяо-цзуну, и новый император принял гостей.
— Прежний государь внимал советам предателей, и от этого пострадали многие преданные нам люди. Но мы ныне жалуем супруге юаньшуая Юэ, урожденной Ли, титул владетельницы княжества Ао, а ее сыновьям — титулы хоу. Пусть Ню Гао и его полководцы носят звания усмирителей непокорных. Хань Ци-луна и Цзун Ляна назначаем начальниками нашей личной охраны. Погибшим сановникам мы завтра же принесем жертвы и объявим о пожаловании им посмертных званий.
На следующий день Сяо-цзун, окруженный свитой, прибыл на могилу Юэ Фэя, чтобы совершить жертвоприношения. Об этом знаменательном событии потомки сложили такие стихи:
Блещут доспехи, но в прах превратилось Тело, лишенное жизни, Яства и вина приносим к могиле В час этой скорбной тризны… Трем талисманам Небесного сына [68] Верен был муж благородный, И проникает его добродетель Глубже самой преисподней! Сын и отец, погребенные вместе, Спят под холмом печальным, Слышим таинственный рокот прибоя, Видим простор океана. Каждого смертного — поздно68
Три талисмана Небесного сына— нефритовые пластинки с иероглифическими знаками, символизирующими верность императору. Перед этими пластинками давали клятву чиновники, получающие придворный титул.
Как только Ли Вэнь-шу окончил жертвоприношение, Сяо-цзун пожаловал Юэ Фэю посмертно титул вана, Юэ Юню — титул хоу Преданнейшего и Доблестнейшего, барышне Инь-пин — звание Благочестивой девы и повелел каждую осень устраивать жертвоприношения на их могилах.
Госпожа Юэ горячо благодарила государя за милость. Едва он отбыл во дворец, как на могилу полководца пришли два незнакомца. Оглашая воздух громкими рыданиями, они стали приносить жертвы.
Юэ Лэй подошел к ним и спросил:
— Кто вы, почтенные люди?
— Ван Нэн и Ли Чжи, — представились незнакомцы. — Когда-то мы пытались спасти юаньшуая, но нам удалось лишь выкупить трупы казненных и похоронить их в ракушечном холме. До сих пор мы носили траур, но сейчас его снимаем, потому что справедливость восстановлена.
Слушая их, госпожа Юэ только вздыхала…
Через несколько дней Ню Гао явился в храм Правосудия. Чиновники встретили его и проводили в зал. В этот раз суд вершил Чжоу Сань-вэй. Служитель ввел предателей и поставил на колени. В числе их был и Цинь Си.
— Твой отец был высшим сановником, а что полезного он сделал? — обратился к нему Чжоу Сань-вэй. — Ты тоже незаконно присвоил себе ученое звание и получал при дворе высокое жалованье. Но все это пустяки по сравнению с тем, что вы с отцом служили Учжу, подделывали императорские указы, губили честных и верных людей, обманывали государя! Что можешь сказать ты в свое оправдание?
Цинь Си от страха не смел вымолвить ни слова.
— Нечего его допрашивать! — крикнул Ню Гао. — Дать ему сорок оплеух.
Изнеженный юноша с трудом перенес наказание. Лицо его распухло и стало похожим на задницу.
Тогда Чжоу Сань-вэй обратился к Чжан Цзюню:
— Ты тоже совершил немало преступлений, но я хочу спросить тебя только об одном: как наказывают военачальника, который помогает предателям губить честных людей?
Чжан Цзюнь молчал.
— Да что его спрашивать! — вспылил Ню Гао. — Сорок оплеух негодяю!
Служители мгновенно исполнили приказание.
— А ты что скажешь? — спросил судья у Вань Сы-во.
— Я сам никаких преступлений не совершал, — ответил тот. — Я только исполнял приказы Цинь Гуя.
Тогда Чжоу Сань-вэй обратился к Ло Жу-цзи:
— Как ты, главный судья государства, мог допустить, чтобы Юэ Фэя безвинно казнили?
— Что я мог поделать, если так приказали Цинь Гуй и Вань Сы-во? Они все решали без меня, — оправдывался Ло Жу-цзи.
— Вранье! — завопил Ню Гао. — Дать этим собакам по сорок палок!
Служители набросились на Вань Сы-во и Ло Жу-цзи, как коршуны на ласточек, и так избили, что на них живого места не осталось.