Сказания Эвенора 1-2. Принцесса из борделя и Чаровница из Беккена
Шрифт:
Не дав опомниться от шока, жесткие руки бесцеремонно развернули меня спиной к пленникам. Банагор по-хозяйски положил мне пятерню на талию и, притянув к себе, громко произнес, обращаясь к процессии выехавшей из-за стен крепости:
— А вот и ты, Генрих! От чего же ты заставил себя так долго ждать?
Десять одетых в легкие доспехи всадников во главе с Генрихом Третьим остановились, едва преодолев мост и спешились. Один из мужчин, тот что нес пурпурно-золотой штандарт Розамундского короля, вышел вперед и с силой вогнал его древко в землю, очерчивая допустимую границу.
Анрат…
Мой взгляд отвлекли фигуры всадников, спешно спускавшихся с холма. Завидев эскорт Розамундского короля, они отделились от конного войска, ждавшего там. Над головами переговорщиков также развивался штандарт — на сине-желтом знамени теперь отчетливо можно было разглядеть вставшего на дыбы единорога.
Воины приблизились и спешились чуть поодаль, обозначив свое присутствие на переговорах — дюжина закованных в латы всадников и щуплый юноша-знаменосец в доспехах полегче.
— Удивительно! — Рассмеялся Банагор. — И ты здесь, маленький король? Что же ты за мужчина, Генрих, раз не гнушаешься помощи сопливых мальчишек?
Ответом дракону была лишь холодная тишина, которая скорее позабавила мужчину, чем разозлила.
— Что ж, молчи, коль, нечего сказать. За тебя уже все сказали трупы солдат, которыми ты выстлал дорогу к своему отступлению. Но я не держу зла за то, что ты не пожелал встретиться со мной открыто, лицом к лицу. — Мужчина довольно улыбнулся, глядя на то, как дрогнул напряженный донельзя мускул на изможденном лице Генриха. — Ведь иначе мы бы не узнали гостеприимства твоих земель! После месяца в море моим ребятам было так сладко поесть горячего и отоспаться на мягкой перине, держа за зад розамундскую девку.
— Ты много говоришь, Банагор. — Сквозь зубы процедил Генрих, недвусмысленно кладя руку на рукоять меча на поясе. — Знаешь, как у нас говорят: "чем длиннее язык, тем короче меч".
Жесткие пальцы мужчины до боли впились в мою талию, но внешне он никак не проявил своего раздражения. Вместо того Банагор задумчиво склонил голову набок и махнул своим людям, чтобы гнали вперед пленников.
Три десятка раненных и истощенных мужчин, женщин, почти бегом бросились за спины розамундских воинов, лишь после того озаботившись тем, чтобы снять оковы, запертые на всех одним ключом. Три десятка без одного единственного — Луциан остался стоять на месте.
— Смотри, — усмехнулся Банагор, обращаясь к Генриху, — твоему ручному магистру так понравилось у меня, что он даже не хочет уходить. Похоже я получил даже больше того, на что рассчитывал — жену и карманного шута в придачу. Иди же, идиот, пока можешь! Мои шуты живут не дольше бабочек, а ты с такой постной рожей, пожалуй, проживешь и того меньше.
— Ничего ты еще не получил, Банагор, ужас Ильсура. — Прохрипел колдун, улыбаясь разбитыми в кровь губами. — Вся награда, змей, у тебя еще впереди.
Мужчина расправил плечи, стряхнув с себя руки воинов, и я вновь увидела ту силу, что плескалась в его ледяных глазах. Вдохнув полную грудь холодного утреннего воздуха, он сказал:
— Я, Луциан, дитя от старшей крови дома Манамат, Магистр колдовского
В повисшей между нами тишине я слышала только шорох развевающихся на ветру штандартов и хриплое дыхание лошадей. А потом мир вокруг словно разорвал громкий и заливистый смех Банагора, рассмеялись и его воины. Едва справляясь с накатившим весельем, мужчина все же выдавил из себя:
— Что… что ты сейчас сказал? Просишь руки? Ахах… да кто ты такой, чтобы просить ее руки, Луциан дитя Манамат. Твоего дома больше нет — Крепость Ильсур нынче пепел, да зола; а я к тому же первым заявил на нее свои права. Кроме того, Лобелия уже согласилась стать моей женой. Ведь так, госпожа моя?
Луциан смотрел на меня серьезно, без тени сомнения, а я испуганно переводила взгляд с него на хищно оскалившегося дракона. Что же колдун задумал?! Ведь все что было сделано — окажется напрасным, если он немедленно не откажется от своих слов!
— Да… — прошептала я, леденея под пронзительным взглядом Банагора.
— Громче! — Прорычал он мне в лицо и, чудом совладав с гневом, мягче добавил. — Чтобы все слышали!
— Я согласилась стать его женой. — Повторила я, давясь слезами. — В обмен на…
Но дракон не дал мне оправдаться, сказал так громко, что мои слова просто потонули в его:
— Она согласилась, так какое у тебя есть право перечить ее воле?
— В жилах Лобелии течет королевская кровь и она не может принимать решение о замужестве самостоятельно, — спокойно ответил ему Луциан, — если у нее есть хоть один царствующий родственник мужского пола.
"Царствующий родственник?" — от ужасной догадки, меня бросило в холодный пот. — "Ох, нет… только не Генрих…"
— Родственник? — прохрипел Банагор, обернувшись к переговорщикам.
Я ощутила, как над нами сгущается грозовая туча. Гнев дракона можно было ощутить кончиками пальцев — он делал воздух вокруг непригодным для дыхания и наполнял его тревожным предчувствием страшной разрушительной бури.
Юноша-знаменосец, придерживавший сине-желтый штандарт, сделал шаг вперед и снял с головы шлем, явив миру свое молодое усыпанное веснушками лицо и каскад ярко-рыжих кудрей. Он еще не был мужчиной в полном смысле этого слова, но глаза мальчишки отражали таившуюся внутри ярость и силу. Такой взгляд редко встретишь даже среди бывалых воинов, тем удивительнее было видеть его у безбородого юнца.
— Я Астер Лантийский, наследник крепости Инмор и Лантийских земель. Бабка Лобелии, та самая жена Родамунда Лангардийского, была сестрой моей бабке, Сейлии Лантийской. Я — дядя этой девицы и законный правитель своих земель, а значит только я имею право выбрать мужа своей племяннице. Ты сам короновал меня на правах победителя. — С горечью добавил юноша. — После того, как на моих глазах расправился с отцом, помнишь, Банагор? Может… желаешь убедиться в нашем с ней родстве обрядом для определения родственной крови? Я даже позволю провести его твоему колдуну. — Сказал Астер, с вызовом заглянув Банагору в глаза.