Сказания о нартах
Шрифт:
— Клянусь отцом своим, — сказал Челахсартаг, — во всем готов я состязаться с тобой и уверен, что во всем превзойду тебя. Ну-ка, давай спляшем на спор.
— Спляшем, — ответил Сослан. — А что ты поставишь в заклад?
— Вот если ты спляшешь лучше меня, — сказал сын Хиза, — тогда я выдам за тебя дочь свою, красивую Ведуху. Ну, а ты что поставишь?
— Шлем Бидаса поставлю я, — сказал Сослан. — При вести о битве шлем этот сам взлетает на голову воина, покрывает её, и воин становится неуязвимым. Но еще в придачу ставлю и мой меч,
Вскочил с места сын Хиза и начал плясать. Сначала он долго плясал на земле, потом на стол вскочил сын Хиза и стал плясать на столе — и тут же задел и пролил рассол и хлеб уронил со стола.
Сел Челахсартаг на свое место, и пошел плясать Сослан.
Хорошо плясал сын Хиза, но Сослан плясал лучше — как вскочил он на стол и пошел перескакивать со стола на стол! Волчком кружился он по самому краю столов и ни одного куска хлеба не задел, ни одной чаши не пролил. Потом подняли все пирующие свои мечи и кинжалы остриями вверх, и начал Сослан плясать невиданный танец на остриях мечей и кинжалов. С такой быстротой вертелся он, с какой колеса мельницы кружатся в бурном потоке.
— Ну и ловок — как бес! — восклицали те, что любовались пляской Сослана.
Долго плясал Сослан.
Когда сел он на свое место, хозяева пира Алагата внесли до краев наполненную ронгом большую почетную чашу Уацамонга. За четыре ручки поддерживали они эту чашу и, обратившись к пирующим, сказали:
— Тот, кто спляшет, держа на голове нашу чашу Уацамонга, и не прольет из нее ни капли ронга, тот поистине будет считаться лучшим танцором.
Вскочил с места сын Хиза, поставил на голову чашу Уацамонга и пошел плясать. Хорошо плясал он, ничего не скажешь, но все же капли ронга нет-нет да и переливались через края чаши. После того как кончил плясать Челахсартаг, снова наполнили до краев чашу Уацамонга и подали ее Сослану. Поставил Сослан себе на голову чашу Уацамонга и пошел плясать. Еще лучше, чем первый раз, плясал он, и ни капли ронга не перелилось через край чаши. Ну, как было не удивиться такой пляске?
Кончил плясать Сослан, и сказал нартам сын Хиза Челахсартаг:
— Чтобы вам всем здесь погибнуть, если не услышу я от вас правды о том, кто из нас плясал лучше.
— Ты услышишь правду, — ответили нарты. — Ты, сын Хиза, плясал хорошо, но Сослан плясал лучше тебя: спор выиграл Сослан.
Ничего не ответил Челахсартаг, в гневе выскочил из-за стола, сел на своего коня и поскакал к себе домой, в крепость Хиза.
На другой день собрал Сослан своих друзей и поехал в крепость Хиза за прекрасной Ведухой, которую обещал ему Челахсартаг.
Но накрепко запертыми оказались ворота крепости, и понял Сослан, что изменил Челахсартаг своему слову и не хочет выдать за него красавицу Ведуху. И решил тогда Сослан силой взять крепость Хиза и увезти красавицу Ведуху.
Вернулся Сослан домой, позвал глашатая и сказал ему:
— Пройди повсюду
Известил глашатай всех нартов об этих словах Сослана. И во всех нартских домах стали снаряжать воинов.
У табунщика нартов не было взрослых сыновей, его единственный сын еще лежал в колыбели. И громко сетовал табунщик:
— Сам я пойти в поход не могу: не на кого оставить мне табуны. А если не пойду я в поход, то должен буду отдать Сослану в вечное рабство единственного сына.
Изо дня в день целую неделю сокрушался табунщик, днем и ночью размышлял он вслух о своей беде. И вдруг услышал он из колыбели голос своего сына:
— Не кручинься, отец, отправь лучше меня в войско Сослана.
Удивился отец и ответил сыну:
— Разве бы я горевал, если бы мог ты отправиться в поход?
Потянулся тогда мальчик в своей колыбельке, расправил руки и ноги — затрещала колыбель и распалась на части. И сказал мальчик матери своей:
— Я что-то голоден, нана.
Тут испекла мать хлеб. И в длину и в ширину равен был этот хлеб росту мальчика. Мальчик тут же съел весь хлеб, и на глазах у отца и матери вырос вдвое.
— Теперь я отправлюсь в поход, — сказал он. — Если Сослану во время боя надо будет сойти с коня, то я смогу хотя бы уздечку подержать.
Большое войско собрал Сослан и повел его в поход. В пути догнал войско мальчик. Увидел его Сослан и спросил:
— А ты куда собрался?
— Еду в поход. Буду у тебя воином, — ответил мальчик Сослану.
— Дело без молокососов обойдется, — сказал Сослан. — Поворачивайся лучше обратно.
— Не гони меня, Сослан, — сказал мальчик. — Я еще пригожусь тебе. Нужно тебе будет спешиться в бою, хоть уздечку твоего коня я смогу подержать.
— Пуглив мой конь. Если вырвет он у тебя уздечку, за что ты его схватишь?
— Я схвачу его за челку.
— А если ты оторвешь его челку?
— Я схвачу его за гриву.
— А если ты гриву оторвешь, и он вырвется?
— Я схвачу за уши.
— А если уши оторвутся?
— Я схвачу за хвост.
— А если хвост останется в твоих руках?
— Я ухвачусь за его заднюю ногу.
— А если он оставит тебе свою ногу?
— Ну, если ты не сочтешь для себя позором среди нартов скакать на трехногом коне, без челки, без гривы, безухом и бесхвостом, то никакой позор мне не страшен.
— Не простой это мальчик! — сказал Сослан и принял его в свое войско.
Окружило войско нартов крепость Хиза и начало ее осаждать. Но крепко-накрепко заперты ворота крепости. Ничего не может поделать Сослан, ни один камень не сдвинулся с места в крепостных стенах. Соскочил Сослан с коня, оставил коня мальчику, а сам подошел к воинам, осаждающим крепость.