Сказания Вовки Образцова. Родственник из будущего.
Шрифт:
От внезапного эмоционального напряжения, старый профессор обмяк и устало откинулся на спинку своего уютного пульт-кресла. Не было уже никаких сил рассматривать вторую секунду обработанного сигнала, и старик решил дождаться полной обработки. Аварийно засигналил «биоповар» пульт-кресла и предложил немедленно пополнить запасы микроэлементов, витаминов и аминокислот в истощённом организме. Тад утвердительно замычал, принимая в рот питательную трубку, по которой туда незамедлительно влилась порция сбалансированного пищевого коктейля. Старик поморщился, словно малый ребёнок, но проглотил горьковатую и кислую смесь. Интересно, думалось ему, почему, когда и так несладко, этот
Обработка информационного сигнала тем временем завершилась. Старик напрягся и сосредоточенно уставился в мониторную стену. Сейчас он всецело превратился во внимание, опасаясь что-либо пропустить и забыв о том, что сигнал-то записан, и ознакомиться с ним он сможет ещё не одну сотню раз.
Первая секунда. Дрожащий алый маркер МК-408 на белом фоне, по которому мечется чёрный снег точек-помех. Вторая секунда. Чёткий алый маркер МК-408 на белом фоне. Третья секунда. Маркер дрожит под натиском густого чёрного снега. Четвёртая секунда. Маркер на фоне… мутного зала управления комплексом! В связном секторе пульта управления какие-то размытые фигуры. Пятая секунда. Фигуры увеличиваются, похоже, что это… Шестая, седьмая и восьмая секунды. Траурный снег на белом фоне…
Звуковое сопровождение отсутствовало, впрочем, Тад и без него был в восторге. Ему оказалось достаточно и этой восьмисекундной видеокрохи, чтобы преисполниться непоколебимой уверенностью — комплекс МК-408 всё ещё существует!
Не прошло и пяти минут, как эта новость облетела земной шар. Количество нейроконференций на эту тему бурно возрастало с каждой секундой, и в какой-то момент профессор почувствовал острую головную боль. Мозг стал работать в режиме предельной нагрузки! Пришлось снять с головы нейрошлем и расслабиться.
Профессор снова вышел на смотровую площадку башни. Его неистово-радостные глаза уже не слезились, а уверенно вглядывались в ночное небо. И пусть по каким-то неизвестным причинам орбитальные координаты комплекса не определялись, Тад знал, что рано или поздно они будут известны. И тогда…
Из лаборатории на площадку выплыл малый информационный медиашар и, зависнув в метре от головы старика, выравниваясь по уровню его глаз, начал демонстрировать новое сообщение с борта комплекса МК-408. Исключительно чёткое изображение и качественный звук, отметил старик. Всматриваясь в лицо молодого неизвестного астронавта, Тад мгновенно перелистал в памяти до боли знакомые лица всех членов экипажа комплекса, но этот человек был явно не из команды Берса! Кто же он?! Человек тем временем заговорил. Казалось, будто бы он внимательно всматривается в удивлённые глаза Тада, словно определяя по их выражению степень доходчивости своего сообщения:
— Внимание всем! Внимание всем! Внимание всем! Я — спейсбиолог Мил, мой базовый полётный номер — Мил, два, девять, ноль, семь, шесть, два! Мил, два, девять, ноль, семь, шесть, два! Нахожусь на борту межзвёздного комплекса четыреста восемь…
Справившись с нервным оцепенением, профессор опрометью бросился в лабораторию (информационный медиашар поплыл за ним) и, упав на пульт-кресло, уставился на стену-монитор. Оттуда, внимательно вглядываясь в старика, продолжал неизвестный Мил:
— Нахожусь на борту межзвёздного комплекса четыреста восемь! Передаю данные о состоянии здоровья экипажа и орбитальные координаты борта по каналу альфа-ми-капа-четыреста
По команде профессора, медиашар стал демонстрировать информацию, полученную по каналу альфа-ми-капа-четыреста восемь. В медиашаре, будто в голографическом пасьянсе, тотчас зажглось сорок шариков поменьше с лицами и бортовыми номерами всех членов экипажа.
Старик ткнул дрожащим пальцем в шарик под номером I-1. Шарик тотчас превратился в основной медиашар с объёмной фигурой Берса, рядом с которой засветились его данные, биопараметры и личные сообщения. Тад бегло перевёл взгляд на строку состояния, которая сообщала о жизненно важных показателях сына, но что это?! Биовозраст Берса определялся в двадцать пять лет! Но, ему, ведь, на прошлой неделе исполнилось пятьдесят пять! Неужели анабиоз? Интересно, что это за пояснения? Биореконструкция — минус тридцать? Странно… А как там жгучая красавица Оди, с которой Берс познакомил отца незадолго до старта комплекса, и которая отважно отправилась в полёт вместе с его сыном? Оди… О-19! Есть! А у неё что? Травма, анабиоз, операция головного мозга, реанимация и восстановление… Что это с ней случилось? И как другие, интересно…
Большинство астронавтов ещё находилось в анабиозе. Тад принялся скрупулёзно знакомиться с данными малой части экипажа, выведенного из этого межполётного состояния, и отметил настораживающую закономерность: «Травма, анабиоз, операция головного мозга, реанимация и восстановление…» — было общим для всех астронавтов, кроме командира! Что же всё-таки произошло на борту комплекса?
Профессор грустно вздохнул. Оставив на время собственные неприятные прогнозы, он умилённо залюбовался двумя фигурками Берса и Оди в паре больших медиашаров. Однако, стройные и улыбчивые фигурки молодых людей в лёгких серебристых комбинезонах оставались неподвижными. Точнее, они замерли, но медленно вращались вокруг своих вертикальных осей. Тад осторожно коснулся фигурки Берса указательным пальцем, затем дотронулся и до фигурки Оди. Прошло несколько секунд, но фигурки, прекратив вращаться от прикосновения рук старика, всё же не «оживали».
Казалось, будто фигурки Берса и Оди решили поиграть со стариком в старую детскую игру. «Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три, морская фигура на месте замри!» — в голове Тада промелькнула древняя детская считалка конца второго — начала третьего земного тысячелетия, и он умоляюще зашептал:
— Отомри. Ну, же… Отомри… Отомрите, дети мои! Прошу вас, милые…
И — о чудо! — фигурка Берса, словно вняв мольбам Тада, вздрогнула, вынудив старика проделать то же самое, и… бодро зашагала на месте, радостно улыбаясь!
— Сынок! Сыночек мой! — возбуждённо вскричал Тад, но сознание неожиданно покинуло его. Фигурка Берса, ещё какое-то время пошагав на месте, в свою очередь замерла и с недоумением принялась рассматривать бесчувственное тело старика со склонённой на грудь головой…
Глава 23
Наконец-то Оди разрешили повидать Берса! Правда, вначале под присмотром этих странных и незваных коллег — спейсбиологов Мил и Доас, но девушка согласилась. Какое, в сущности, ей дело до того, кто будет внимательнейшим образом рассматривать её поведение при встрече с любимым, вслушиваться в их разговор, включив в экстренный режим реагирования свои коварные гипнобраслеты? Будь её воля, она бы сама упрятала этих наглецов в барокамеру, чтобы не путались под ногами!