Сказея: Железная хризантема
Шрифт:
Через две секунды и пять шагов я оказалась там.
Лицом к лицу с убийцей моего отца.
Простая не отягощенная интеллектом одутловатая рожа типичного алкоголика. Я бессмысленно искала в его глазах хоть что-то. Силу, храбрость, хитрость. Что-нибудь, что дало бы подсказку как это ничтожество вообще смогло одолеть папу.
Ничего. На меня смотрело животное. Точнее тот, кто на пути полной деградации до зверя прошел уже добрую половину пути.
Скип вытянулся в длинное лезвие, которое уперлось ему в грудь.
Даже это не заставило его испугаться. Он просто не понял, что
– Как тебя зовут? – спросила я.
– Иван, – он икнул от неожиданности и добавил, – Сидоров.
Ох уж этот наивный мир, где все сходу называют свои истинные имена, отдавая мне власть над ними. Ну что ж, ему же хуже.
– Так вот, Иванушка дурачок. За все поступки рано или поздно приходится платить. Ты думаешь, что, если, выстрелив из пистолета и украв красавицу, сбежал за тридевять земель, за горы высокие и моря глубокие, через леса колючие, то тебя никогда не найдут?
Вот тут он понял. Вспомнил. И вздрогнул.
Да, такой эпизод своей жизни забыть сложно. Даже по пьяни.
– А ты кто? – испуганно спросил он, переводя взгляд то на Вольдемара на моем плече, то на меня.
– Дочь, – прошипела я.
– Чья? – опешил он.
– Того, кого ты убил. И той, которую увез с собой, тупица!
Я так ждала этот момент, когда вот так выкрикну в лицо этому ублюдку обвинения, а потом проткну его мерзкое сердце. Только сейчас все было неправильно. Как-то не так.
– Че? – тупо переспросил он.
Я растерялась. Не ожидала, что мою речь просто не поймут. Повторять – означало унизится, пойти у него на поводу. А убивать того, кто даже не понял за что его карают – тоже никуда не годилось.
– Я дочь Василисы! – крикнула ему в лицо.
Это все же вызвало некоторые движения в его мозгу. Взгляд на некоторое время помутнел и стал рассеянным.
– Вот тварь! – неожиданно заявил он. – Она еще и ребенка от меня скрыла!
От этого я растерялась. Стройная картина мира рушилась на глазах.
– В смысле? – спросила я. – Ты не знал?
– Откуда? – гаркнул он.
В коридоре все это время благим матом голосил Семен, а теперь, судя по звукам, он все-таки начал подниматься.
– То есть ты приперся к нам в дом, убил моего отца, похитил мать и не знал, что там еще есть я?
– Я спасал украденную монголом девушку! Эту… как ее… «Красу Москвы». Прилетел, значит, ко мне однажды голубь. А к нему записка приложена. Мол так и так, ты мой суженый, потому горлица к тебе и прилетела, и что похитил подлый монгол красавицу русскую. И клубочек к лапке прилажен. Ну в записке там еще где в полночь встать, как клубочек бросить, чтобы он путь показал. Приезжай, забирай, а еще в приданное сокровища несметные заберешь. Я сначала не поверил – бред ведь какой-то. Ну я в сети то поискал —действительно пару лет назад была такая красавица. Исчезла без следа. Подумал вреда то не будет, попробовать. Ну я по ее инструкции все сделал, добрался.
– Почему она сама просто не сбежала?
– Говорит наложил на нее запрет этот супостат. Обратный путь только мне, жителю Москвы откроется. Короче, она ни нихрена не та красавица с фоток оказалась. Ну то есть типа та, да жизнь ее уж потрепала.
– Дальше, – глухо процедила я сквозь зубы.
– Мы нагребли золота сколько могли унести. Я думал приедем в Москву – заживем! Да только мамаша твоя оказалась той еще тварью. Без обид. Использовала меня как лоха. Кинула, как только мы тут оказались. Да так хитро! Я даже не понял, что случилось. Вроде просто планировали как лучше золото сбыть, да вложиться повыгоднее, какие-то документы-шмакументы, подпись там, подпись здесь, а потом бах, и я без хаты и без машины. И без золота. Чисто бомж. А она говорит: «пошел на хрен, ты мне больше не нужен, и никакой ты не суженный, а просто первый встречный, к кому голубь попал», – и уматывает на Мальдивы с каким-то бизнесменом. Хорошо недавно вот тетка померла, а я наследник. Хоть крыша над головой есть, пусть и на пару с Семеном. Братец троюродный мой.
– С каким бизнесменом?
–Че?
– Мать с кем уехала, идиот?!
– Да не помню уже! Васильев… Васильчук… Василевский… Хрен его знает. Что я, запоминать всех ее козлов должен?
– Хорошо, золото мамаша у тебя отняла. А книга? Черная такая, толстая, в кожаной обложке с коричневым узором. Она была среди того, что вы прихватили из нашего дома. Должна была быть.
Иван пьяно икнул, нахмурился, попытался вспомнить.
– Вроде была такая. Но где она – хрен знает… просрал где-то, пока бомжевал. Василиса сказала, что она больше не нужна. Она оттуда рецепт взяла. Ну как пробраться к вам туда. Типа больше в ней ценного нет ничего. Но мне показалась солидной такой, красивой. Выглядела дорого. Взял ее тоже. Носил по лавкам с антиквариатом, но там говорят, что это какая-то рукописная хрень и ценности не имеет. Ну я и положил куда-то. Ну а потом, пока мыкался по чужим хатам, да по бомжатникам почти все растерял. Не помню я где она.
Шаги за моей спиной приблизились. Я резко развернулась и выставила лезвие, нацелив его на горло Семена.
– Тихо, тихо, девонька, – он отшатнулся, примирительно подняв руки.
Из этих двух Семен мне казался куда более опасным. Он был куда здоровее Ивана и в глазах его было что-то такое… хищное. Иван действительно мог выстрелить только из страха и от неожиданности, а этот был способен убить в ярости.
– Заткнись! Проходи! – приказала я и махнула мечом в сторону кухни.
Семен соображал куда более резво своего соседа.
– Спокойно, спокойно! Иду, – испуганно пробормотал он.
– Что за девочка там, в комнате сидит? – спросила я.
– Доча моя, – ответил Семен.
– Почему тут?
– А где ж еще? Мамка нас бросила…
– Вот! Все бабы – шлюхи. Все такие… – начал было Иван, но осекся под моим взглядом.
– Сейчас будний день. Почему она не в садике?
– Садик? А зачем? Платить еще за него. Сидит тут, играет целыми днями. Она тихая у меня. Не беспокоит.
– А ест чего? Вот эту дрянь?! – я кивнула на вскрытую пачку доширака на столе.