Скажи «да», Саманта
Шрифт:
Дэвид рассказывал мне обо всем этом, и я догадалась, что именно это и являлось содержанием его книги.
— Конечно, мы не единственная страна, где происходят такие вещи, — говорил он. — Жажда наживы вытесняет все другие интересы. Толстосумы и политики везде одинаковы — в Америке, в Англии, или, скажем, в каком-нибудь государстве Тимбукту.
— Я вчера купила вашу книгу, — сообщила я. — Но у меня не было пока что времени ее прочесть.
— Надеюсь, она вам понравится, — сказал Дэвид. — Я написал ее в форме романа только потому, что
— Это было бы замечательно! — воскликнула я. — Надеюсь, что так и будет.
К этому времени ужин был окончен, и перед нами стояли лишь две чашки кофе. От ликера я отказалась, а Дэвид заказал себе бренди.
— Могу я закурить? — спросил он. — Ведь вы, наверное, не курите?
Я отрицательно покачала головой.
— Вы не курите, вы, по сути дела, не пьете, и вы говорите, что ни разу не целовались до вчерашнего вечера, — сказал он шутливым тоном. — Вы непредсказуемы, Саманта. — Я ничего не ответила, и спустя некоторое время он продолжил: — Вдобавок ко всему вы еще не разучились краснеть, А я-то думал, что в наши дни молодые девушки давным-давно утратили эту способность.
— Я ничего не могу с этим поделать, — огорченно сказала я.
— Ну и слава Богу, что не можете, — отозвался Дэвид. — Вам это очень идет.
Он сказал это с какой-то непонятной интонацией, и я заметила:
— Вы говорите так, будто я делаю это намеренно.
— Сомневаюсь, что это было бы возможно, — сказал он. — Но в вас все так противоречиво!
— Я ничего не могу с этим поделать, — повторила я.
— Ну и не надо. Хотя это весьма огорчительно, во всяком случае для меня.
— Почему? — удивилась я.
— Потому… — проговорил он медленно, точно подыскивая слова. — Когда я пригласил вас вчера вечером, я думал, что мы с вами развлечемся, или, вернее, что вы меня развлечете.
— А я… этого сделать не сумела? — спросила я.
— Сумели, но не так, как я ожидал.
Снова наступила пауза, а потом я спросила:
— Вы, наверное, очень разочарованы?
— Нет, конечно, нет! — улыбнулся он. — Я пленен и очарован, но так, как менее всего ожидал. Сегодня утром я подумал, что, должно быть, ошибаюсь, но я все-таки не ошибся.
В его голосе было что-то такое, отчего у меня стеснило дыхание и снова появилось это странное ощущение в горле. Я с трудом проговорила:
— Мне кажется… я не совсем… понимаю.
— А, может, тут и нечего понимать, — ответил он. — Кто знает?
Он говорил довольно резко, и мне показалось, что он как будто окатил меня ушатом холодной воды. Не знаю почему, но у меня вдруг появилось ощущение, что он говорит или делает что-то неподобающее, но я никак не могла понять, что именно. До сих пор Дэвид говорил так увлеченно, но теперь он сидел молча и смотрел на меня.
Немного погодя я с тревогой
— Что-нибудь не так? Вы сбиваете меня с толку.
— Нет, все в порядке, — ответил он. — Но если вы и в самом деле до такой степени неопытны, то это весьма неожиданно и огорчительно.
— Почему? — спросила я. — Чего вы ждали от меня?
Он улыбнулся:
— Думаю, вы бы не поняли, даже если бы я и попытался вам объяснить.
— А такая, как я есть… я вам не нравлюсь?
— Вы мне очень нравитесь такая, как вы есть, — ответил он. — Быть может, даже слишком нравитесь.
— Разве бывает так, чтобы кто-то «слишком» нравился?
— Не уверен, — ответил он.
У меня было такое чувство, словно мы сказали друг другу больше, чем выразили словами, и вместе с тем для меня это было вроде запутанного лабиринта, из которого нет выхода. Я чувствовала себя обескураженной, но все-таки сознавала, какое это блаженство — быть рядом с Дэвидом, совсем близко от него, и разговаривать с ним.
Он сказал, что я ему очень нравлюсь. Это было уже много, но я говорила себе, что должна быть очень осторожной и не открывать ему, как сильно я его люблю. «Женщина никогда не должна первой признаваться мужчине в любви». Эту фразу я, кажется, вычитала в какой-то книге. Но в конце концов, не я же начала первая. Ведь это Дэвид поцеловал меня, когда я вовсе этого не ожидала.
Анри принес счет, а затем проводил нас до двери с выражениями благодарности и надежды на то, что мы вскоре приедем снова.
— Какой чудесный теплый вечер, — произнесла я. Мы стояли около машины Дэвида, и он смотрел на меня.
— Означает ли это, что вам хотелось бы побывать за городом? — спросил он.
— Я не думала об этом, — ответила я, — но это, наверное, было бы замечательно.
— Сегодня четверг, — неожиданно сказал Дэвид, — завтра, стало быть, пятница. У меня есть к вам предложение. Садитесь!
Он распахнул передо мной дверцу машины, затем обошел ее с другой стороны и сел рядом со мной, но не включил зажигания.
С минуту он сидел молча и смотрел на меня, а потом обнял и поцеловал.
Вчера вечером это было чудесно, но сегодня мне показалось еще прекраснее. То же чувство блаженства, тот же экстаз охватили меня, а затем все мои мысли исчезли, и я оказалась во власти ощущений. У меня было такое чувство, как будто Дэвид вознес меня к звездам, мы затерялись среди облаков и в мире не стало больше никого, кроме нас двоих.
Это было до того упоительно, до того волшебно, что когда он выпустил меня из рук, я все еще была в оцепенении, и голова моя некоторое время продолжала лежать на его плече. Затем я повернулась к нему и уткнулась ему в шею лицом.
— Дорогая моя! — сказал он. — Моя дорогая!
— Я люблю… вас, — прошептала я. — Люблю!
Он чуть крепче прижал меня к себе, потом спросил:
— Это правда, Саманта?
— Правда! И это так удивительно! Так чудесно! Такой восторг!