Скажи это Богу
Шрифт:
Интервьюер перешел на французский. В ответ гость программы ворвался во вторую тему, как нож в теплое масло. Он почти пел, рокоча о свободах и равенствах, и владение частной собственностью, воспеваемой им в избушечном кафе, казалось единственно важной функцией любого организма - вплоть до кошачьего, собачьего и муравьиного. Залогом успеха.
Алина перешла к блинам. Заявленные пятнадцать минут давно вышли, и она с озорством подумала, что уже можно бы и чавкнуть. Но воздержалась.
– Что будете пить?
– повторила
Алина встрепенулась, извинилась и попросила медовухи. Девушка убежала, стараясь не запутаться в проводах.
Дама с глазами тормознула официантку и потребовала мартини.
– У нас такого не бывает, - огорченно сказала девушка в русском фартуке.
– Вот через дорогу - европейская кухня, там все-все такое...
– Вот и сбегайте через дорогу, - порекомендовала ей дама, устанавливая груди на места.
– Нам туда нельзя, - жалобно объяснила девушка, - понимаете, никак нельзя. Не наш профиль.
– А мешать ответственным съемкам - можно?
– прошипела дама.
– А... съемки уже закончились...
– Вконец расстроенная девушка махнула рукой в сторону группы, уже сворачивавшей технику.
Дама величественно перестала замечать бедную девушку, поднялась и пошла к проинтервьюированному мужчине, с которого уже снимали петличку с микрофоном.
– Превосходно, дорогой, - с чувством заявила она.
– Только, по-моему, слишком уж здесь а-ля рюс. Лапти расписные, понимаешь ли.
Вспотевший до костного мозга "дорогой" пробормотал что-то про волю заказчика, быстро попрощался с журналистами, схватил даму под локоть и вылетел из кафе не оглядываясь.
Алина усмехнулась, выпила медовуху, расплатилась и пошла домой. Дождь уже закончился. Вечер установился тихий, приятно-сырой. В такую погоду Алине всегда хорошо работалось. Раньше.
Ровно через две недели.
– Доброе утро, профессор. Сегодня я не опоздаю ни на секунду.
– Ну-ну, - равнодушно обронил он и положил трубку.
В полдень Алина, великолепная в новом зеленом кос?тюме, плюхнулась в глубокое кресло между профессор?ским столом и камином.
– Читайте. Разминка удалась!
– объявила она.
– Ну-ну, - повторил Василий Моисеевич.
– Костюмчик действительно удачный. Шерсть хорошая, крой английский классический. Вам некуда деньги девать?
– Некуда, - кивнула Алина.
– Работать будете?
Доктор с легкой неприязнью посмотрел на свежепринесенные бумаги, полистал, вздохнул и начал читать.
"Вот, собственно, и началось - с интервью. Вам, дорогой читатель, предстоит долгое путешествие с приключениями - и все из-за этого интервью. Хотите?
Я - нет, и не хочу, и боюсь. Но если я не пройду этот путь, я погибну. Навязчивая идея какого-то там счастья - детский лепет по сравнению с ядовитым мор?ским ежом любовного бреда, застрявшим в мозгу. Значит,
– и вытаскивать ежа.
Недавно в кафе я случайно встретила Степана Фомича. Он вещал что-то умное перед канадскими телевизионщиками. Его английский все так же блистателен. Его французский завораживает. Профессионализм не спрячешь. Одет был как всегда элегантно, подстрижен аккуратно. Ото всего облика по-прежнему веет неброским богатством, исполненным врожденного вкуса.
Общую картину настоящей роскоши слегка портила самоуверенная дама с чрезвычайно круглыми глазами навыкате. Нервная, ревнивая и на удивление нескладная, как и любая высокомерная женщина.
Я подумала: "Отчего такой контраст? Почему сей блистательный господин покупает второй сорт третьей свежести? Ведь я давно знаю его. Он никогда не брал дешевой колбасы, тухлого пива, мягких огурцов... В любое время суток, при любой погоде он готов был идти искать наилучшее - что бы ни потребовалось ему в ту секунду. Что случилось?"
Нам не удалось поговорить в кафе. Только поздороваться и попрощаться. Но как мне хотелось влезть в его канадское интервью, отобрать у журналиста микрофон и на глубоко русском языке задать выступающему единственный вопрос: "Какого х..?"
Несколько лет назад я называла его своим повелителем... Боже мой! И устно, и письменно, и прилюдно, и наедине. Было даже весело - ловить на себе недоуменные взгляды окружающих, странно реагировавших на мой несовременный стиль любви. Особенно тех окружающих, кто знал меня до него.
Я не только называла его повелителем. Я так жила. Я так чувствовала.
Был у нас, например, такой сюжет. Называется "Карфаген".
(Окончание в Приложении 1)
Доктор не стал дочитывать, кашлянул и поднял глаза на Алину, чуть задремавшую в кресле у камина.
– Вы зря так обрадовались, голубушка, - сообщил доктор.
– Что тут, собственно, произошло? Вы встретили на улице, то есть в кафе, мужчину, которого когда-то любили. У него, видите ли, другая женщина. Она вам не понравилась. Вы ударились в волнующие воспоминания. Это все что - сюжет? Пойдите переслушайте танго:
Нахлынули воспоминанья,
Воскресли чары прежних дней,
И пламя прежнего желанья...
–
и так далее. Уж куда яснее, элегантнее, короче и приятнее. Ваш текст неплохо скроен, но неладно сшит. А уж материальчик вообще из рук вон. Все изделие расползется вмиг. Одноразовый костюмчик. Знаете, где и для кого продают одноразовые костюмы?
– Где?
– машинально переспросила Алина, открывая глаза.
– В магазине ритуальных принадлежностей. Когда родственникам жаль хоронить усопшего в настоящем костюме, ему покупают дешевый одноразовый. Аналогия понятна?
– строго уточнил доктор.