Скажи герцогу «да»
Шрифт:
Вдовствующая герцогиня вздохнула:
— Рассел больше так и не женился, хотя я мечтала, чтобы он нашел себе жену. Маленькому Грейсону нужна была мать. Я попыталась снова переехать сюда, чтобы окружить его лаской и заботой, но Рассел не позволил. Остался глух он и к предложению забрать мальчика во вдовий дом. Так и рос мой внук… без материнской опеки. Рассел одержал верх. Казалось, ему доставляют удовольствие мои страдания от разлуки с Грейсоном.
Глаза старушки наполнились слезами, и Дженис, подавшись вперед, обняла ее вместе
— Вы не должны расстраиваться, ваша светлость. Внук сильно любит вас, раз ежедневно, в три часа, приходит повидаться с вами.
Дженис отерла слезу, скатившуюся по морщинистой щеке герцогини, кружевным носовым платком, всегда лежавшим на коленях старушки.
— Его мать умерла в три часа, — медленно заговорила герцогиня. — И он был у ее постели, когда это случилось. Доктор говорил всем, чтобы его не пускали, но он был таким же упорным, как и его отец, и тайком пробрался в комнату. Рассела поблизости не оказалось, конечно: пьянствовал где-то, как обычно.
— Бедный Грейсон, — прошептала Дженис. Она ненавидела герцога — действительно ненавидела, — но не смогла не пожалеть маленького мальчика, которым он когда-то был.
Вдова промокнула глаза носовым платком.
— Думаю, он приходит ко мне в три часа, потому что считает меня связующим с ней звеном. Я должна была занять ее место, когда она умерла, но не сделала этого. Не знаю, зачем он приходит сюда каждый день: то ли хочет наказать меня за то, что, как он считает, забросила его, то ли и вправду все еще нуждается во мне.
— Сложно сказать однозначно: возможно, он чувствует и то и другое. Вы рассказывали ему, как упорно за него боролись?
— Да, но, кажется, он мне не поверил.
— Тогда почему бы не сосредоточиться на хорошем? Предположим, он хочет вызвать у вас интерес к нему. О чем вы разговариваете, когда он здесь?
— Я… я большую часть времени притворяюсь, что сплю. — Герцогиня покраснела. — Моя вина так велика, а его презрение так глубоко. Он старается не показывать его, но я вижу это по его губам, всегда сжатым и полным неугасающей ярости.
О да, Дженис ее понимала.
— А иногда, — добавила герцогиня, — я просто не помню, что он вообще приходил.
Должно быть, это были моменты, когда она становилась королевой, сообразила Дженис. И крайне амбициозной. Вероломная, как Макиавелли, королева очень любила Холси. Это она, в конце концов, пожелала увидеть внука женатым и открыла Дженис тайну, как его завоевать. Может быть, королева и Грейсон вместе обсуждали этот вопрос, а вдова об этом просто не знала.
— Я вот о чем подумала… Попробуйте рассказать ему, какие качества вы больше всего ценили в собственном муже. И намекните, какие надежды возлагаете на него как на моего будущего супруга. Как вам эта идея?
— А что, мне нравится, — оживилась вдова. — Мой муж был прекрасным человеком и замечательным
Дженис обрадовалась, увидев улыбку на ее лице.
— Между прочим, должна вам сказать, орхидеи во вдовьем доме восхитительны.
— О да. Я просто одержима ими.
— Я знаю, что вам хотелось бы снова их увидеть.
Вдовствующая герцогиня кивнула:
— Может, когда-нибудь и удастся…
— Непременно увидите. — Дженис улыбнулась. — Мы не будем спешить. Сначала переселим вас вниз, в вашу прежнюю спальню в Холси-Хаусе. В ту, что вы делили с мужем.
— В самом деле? И я смогу наблюдать за сменой времен года. — Вдова выглядела по-настоящему счастливой.
— Спустя некоторое время вы сможете передвигаться по всему дому — в библиотеку, гостиную, оранжерею.
Глаза вдовствующей герцогини вспыхнули радостью.
— А затем, — продолжила Дженис, — в ваш день рождения, который, насколько я помню, в июне, мы отвезем вас в теплицу. Что вы на это скажете?
— Превосходно! Постепенно, понемногу… Потому что я не могу… не могу быстро. Нет, если что-то делать быстро, то я многое забываю. — Она схватила Дженис за руку. — Я… я не хочу забывать о своем внуке, хочу его видеть.
Она казалась такой расстроенной!
— Все в порядке, ваша светлость. Вы всегда будете с ним видеться.
Нос вдовствующей герцогини сморщился, и она громко чихнула, уткнувшись в носовой платок. Дженис затаила дыхание, наблюдая, как старушка, вытерев нос, открыла глаза. На девушку снова смотрела королева с ее обычным презрительным выражением лица.
— Добрый день, ваше величество, — с улыбкой произнесла Дженис. — Я к вашим услугам.
— Вы уже покорили Холси или нет? — надменно вопросила старая дама, нахмурившись.
Утвердительно кивнув, Дженис заметила:
— Но откровенно говоря, я… я бы предпочла, чтобы этого не случилось.
Королева вздернула подбородок.
— Что вы такое говорите?
Дженис помялась.
— Боюсь, он… он порочен. — Она чувствовала, что королеве следует это знать, и надеялась, что честное высказывание не слишком ее расстроит.
Королева всего лишь хлестнула ее своим носовым платком. Ведь эта властная вспыльчивая леди получала удовольствие от споров.
— Он из того же теста, что и его отец, вы, идиотка. Чего вы ожидали?
— Нет, — возразила Дженис, — это вы внушили ему, что он подобен своему отцу. Но он не должен быть таким. Я настоятельно прошу вас, когда он придет сюда в следующий раз, порекомендовать ему исправить свое поведение. Скажите ему, что вести себя так, как его отец, нехорошо. Иначе я… я устрою государственный переворот.
— Вы этого не сделаете.
— Непременно сделаю.
Несколько секунд королева сидела молча, и Дженис могла бы поклясться, что она замышляет какую-то хитрость.
— Что вы знаете об отце Холси?