Скажи, Красная Шапочка
Шрифт:
Пластинка все равно закончилась, — говорю я дедушке.
Он очень недоволен, но не может не отпустить меня. Мы несем коляску вниз по лестнице, я быстро прощаюсь, Бичек говорит, чтобы я приходила к ней в гости, завтра или послезавтра, а я говорю: посмотрим, и отвожу глаза.
Суббота
Прошлым летом нам так и не удалось долго водить мальчишек за нос, несмотря на ухищрения Лиззи. Мы думали, что они испугаются выдуманного предводителя банды, но сильно ошиблись.
Несколько дней они бродили вокруг виллы, высматривая нас и нашего вожака.
Мы
Целыми днями мы торчали на вилле и ждали, когда же придут мальчишки, жарко было невыносимо, особенно на чердаке, и скучно нам было чуть не до смерти. Когда же в один из дней они не появились даже после обеда, у нас лопнуло терпение. Мы сидели на балках, чтобы держать под наблюдением путь к вилле, и у Лиззи сильно обгорели плечи.
Нет уж, хватит, — ругалась она, все время поправляя майку, которая терла обожженную кожу.
Ну что ты скажешь, они больше не придут, они хотят, чтоб мы тут изжарились, — сказала Лиззи, спорим, они ушли купаться.
Осторожно, чтобы не потерять равновесие, мы прошли по балкам назад и спрыгнули вниз на мой матрас. Это не так-то просто, надо хорошенько нацелиться и не бояться прыгать. Если промахнешься, можно здорово ушибиться. Как-то раз я так подвернула лодыжку, но все равно продолжаю прыгать. Я ведь не трусиха какая-нибудь. Лиззи прыгнула первой, из подушек взметнулись перья, они были похожи на снежинки в самый разгар лета. Прежде чем прыгнуть, я бросила взгляд через плечо на поселок, но клянусь, там никого не было, по крайней мере, никаких мальчишек с велосипедами. Я шлепнулась на матрас и пожелала, чтобы перья на самом деле превратились в снежинки, такая стояла жара.
Давай тоже искупаемся, — предложила я, мне этого ужасно хотелось, даже больше, чем мериться силами с мальчишками.
Лиззи тоже больше всего хотела искупаться, поэтому перед нами встала, так сказать, дилемма. Уйти и оставить виллу без присмотра или же медленно поджариваться тут. Некоторое время мы взвешивали все «за» и «против», так ничего и не решив, но тут Лиззи пришла в голову спасительная идея.
Позади виллы стояла старая деревянная бочка, в нее по желобу стекала с крыши дождевая вода, залезть в нее будет, конечно, просто зашибись как здорово, сказала Лиззи. Конечно, далеко не так здорово, как в нашем старом лягушачьем пруду, но попробовать стоило. В общем, мы побежали в сад, сверху сквозь листья деревьев на нас палило солнце. Скоро поспеют вишни, потом яблоки и сливы, а когда сливы поспели, лето заканчивается.
Мы сбросили с себя шорты и майки — этим летом мы обнаружили, как это прикольно — носить мужские майки в рубчик, и повесили их на нижнюю ветку яблони, всего в нескольких метрах от бочки. Коричневая вода в ней была чем-то похожа на бульон, пахла она затхло, а сверху плавала мелкая ярко-зеленая ряска, так что увидеть дно было невозможно, но мы решили, что от этого все становится еще увлекательней.
Залезть в бочку представлялось нам почти что проверкой на храбрость. Сначала мы потыкали в бочке палкой, взбаламутив ряску, нам ведь не хотелось вдруг наступить на какую-нибудь дохлую птицу, валяющуюся на дне. Я сказала, что обувь, наверно, снимать не надо, просто на случай, если мы просмотрели
Ф-у-у, — захихикала она, а вдруг мы наступим ногой прямо в ноздрю Синей Бороде!
Эта мысль показалась нам настолько отвратительной, что мы быстро выдернули из воды ноги, уже наполовину туда засунутые.
Ерунда, — сказала я, для этого Синей Бороде сначала надо было отрубить голову.
Так его жена и отрубила, он наверняка ее страшно доставал, — сказала Лиззи, на него ведь без слез не взглянешь.
Из осторожности мы еще раз вооружились палкой, но не нашли ни ноздрей, ни чего другого, и тогда забрались через край в бочку.
Мне снятся темные коридоры, по которым я бегу, бабушка, обвитая капельницами, с электродами на морщинистой груди, она протягивает ко мне руки, а я бегу, бегу, бегу. Утром просыпаюсь с первыми лучами солнца, которые освещают комнату, вся в поту, вскакиваю с постели и иду в душ, включаю очень горячую воду, так надо, чтобы смыть сны. Я больше не смотрюсь в зеркало, когда я голая, мое тело предало меня. Если принять душ, а потом все время двигаться, то все хорошо и проблемы как бы исчезают. Только останавливаться нельзя и размышлять нельзя.
Но одна проблема все-таки есть — Муха. Муха действует мне на нервы. Я так и говорю ему, когда обнаруживаю его за контейнером для стекла на заднем дворе у дедушки, где он прячется, поджидая меня. Но все равно я нахожу его раньше, чем он замечает меня, я его чую. Он опять курит, и дым залезает мне в нос. Муха пугается почти до смерти, когда я заговариваю с ним, но так ему и надо, в конце концов я не просила его все время за мной бегать.
Ох, — говорит он, не подкрадывайся так!
Сегодня еще теплее, чем в последние дни. Скоро лето, скоро снова можно будет купаться и бегать босиком. На Мухе надеты короткие потертые джинсы, на нем они выглядят забавно, потому что ноги у него кривоваты. Я все равно делаю злое лицо, чтобы он сразу понял — я не в настроении общаться.
Я делаю, что хочу, и к тому же терпеть не могу, когда за мной шпионят. Это действует мне на нервы, — говорю я.
Муха улыбается, тушит сигарету о подошву и бросает ее в контейнер, ему, наверно, все равно, если контейнер сгорит и в этом будет виноват он, вот я бы уж точно вся извелась.
Ну что, — говорит он, едем на виллу?
Он, кажется, не удивляется, почему я не вышла к нему вчера, и явно не испытывает угрызений совести из-за Анны. Лиззи сказала бы, вот и видно, какие бесчувственные эти мальчишки из поселка, спокойненько обкрадут твою бабушку, а потом еще и рассмеются тебе в лицо.
Во всяком случае, я настроена решительно и больше не позволю Мухе водить себя за нос. Пусть проводит каникулы с кем-то еще. Например, с Анной, она-то наверняка не будет иметь ничего против того, чтобы он клал руку ей на плечи, и не будет ломаться.
У меня нет времени, — говорю я хриплым голосом.
Я думал, сейчас каникулы, — говорит он, засунув руки в карманы. Он всегда так делает, когда чувствует себя неуверенно.
Мне надо навещать дедушку, — говорю я.
На мой взгляд, всегда лучше как можно ближе держаться правды. Чем ближе, тем лучше. Такая ложь почти никогда не вскрывается, это было бы слишком легко.