Скажи миру – «нет!»
Шрифт:
Плащ подняли. Ленка поплыла над заснеженной землей. А потом свободные концы плаща закрыли ее, и остался только длинный сверток в мерзлой яме…
– Кто хочет что-нибудь сказать? – скрежещуще спросил я. Мне ответом было молчание, только Валька Северцева, шагнув вперед, сдернула с пальца и бросила на плащ свое простенькое колечко со стразами и сказала мне:
– Все, наверное…
– Да, все. – Я поднял револьвер. – Зарывайте.
Короткий выстрел расколол морозное утро пополам.
…Свой наган я спрятал в нише под нашим, мальчишеским настилом для спанья, замазав камни глиной.
А аркебузу Ленки взяла Ирка Сухоручкина.
Рассказ восьмой
Рыцари без сапог
В горах в этот день еще лежал снег, но ниже по склонам уже грохотали ручьи, подрывая и скатывая в реки валуны, неся песок, глину и гальку. И ветер был теплым, совсем весенним.
Княгиня Юлия пришла с охраной из двух человек почти в последний момент – я задержался у могилы Ленки Рудь в роще за пещерой. Охрана осталась ниже по склону, а Юля подошла ко мне, по колено проваливаясь в рыхлый снег.
– Уходите? – спросила она.
Я кивнул:
– Сергей пришел неделю назад. Он разведал путь и осмотрелся там… Но, может быть, мы когда-нибудь вернемся. Мир, в конце концов, круглый.
– Тут вы всегда желанные гости, – вежливо ответила Юлия. Но потом взяла меня за локоть тонкими сильными пальцами и заглянула прямо в глаза. – Я знаю таких, как ты, – тихо сказала она. – Ни я, ни Борислав, никто из наших не говорили никому из вас… У меня был брат-близнец, Йожо. Когда мы обосновывались тут пять лет назад, он не остался с нами. Он и еще несколько человек… Они ушли на юг. А три года назад нам сообщили, что урса уничтожили отряд Йожо на Крите, у него уже был большой отряд… Мне было бы легче узнать, что он убит. Но его взяли в плен и сделали рабом, Олег… Да, иногда бывает и так, – кивнула она в ответ на мой недоуменный взгляд. – Ты ведь идешь примерно в те места… – Юлия вновь, как тогда, при первой нашей встрече, беззащитным жестом прильнула щекой к вороту плаща. – Если вдруг случится так, что ты… я была бы благодарна за любую весть.
– Да, княгиня, – кивнул я. И вновь – тоже как тогда, только не становясь на колено, – поднес ее руку к своим губам. – Я ничего не обещаю, но я сделаю все, что могу. А сейчас мне пора идти.
Я не оглянулся, уходя. Здесь надо было прочно отвыкать оглядываться…
…Танюшка
– Пойдем? – кивнула она мне, и рукоять корды качнулась над плечом, на котором лежал край мехового капюшона.
– Пойдем, – кивнул я в ту сторону, где наш уходящий во главе с Сергеем отряд превратился уже в цепочку темных силуэтов. Мы начали спускаться вниз. – Весна наступает, и мы пойдем навстречу ей – уже хорошо, а?
Дунай вскрылся где-то за день до нашего прихода. Присутствие Танюшки удержало меня от матерных ругательств, но Сергей не был столь щепетилен и вызверился на Саню:
– Ну что, достукался?! Раньше надо было выходить, а ты все ныл, блин, чего-то дожидаться призывал… Дождались! Что теперь – ждать, пока лед сойдет?!
– И подождем, – абсолютно невозмутимо отозвался Саня. – Куда лететь?
– Ах, куда лететь… – Но между ними встал Вадим.
Ругань руганью, а половодье нам и в самом деле отрезало путь вперед. Снега в этих местах почти не осталось (разве что в низинах он лежал бело-черной пористой массой), мы шли по раскисшей земле, готовой проклюнуться сплошной щетиной травы. Над нами тянулись и тянулись на север бесконечные косяки птиц.
Сергей успокоился, напоследок нежно обложив Саню «саботажником». Плюнул и пошел, подсел к своей Ленке, которая немедленно начала его утешать.
– Можно попробовать по льдинам, – сказал, подойдя ко мне, Арнис. Я даже не посмотрел на него:
– Бредишь…
– Думаешь, не перейду?
– Думаю, перейдешь. А я не перейду. И еще много кто не перейдет… Нет, правда, задержались мы, – с досадой вырвалось у меня. Я повернулся и крикнул: – Разбиваем лагерь, черт с ним!..
…Если и есть на свете неудачное время для разбивки лагерей – это вот такая весна. Мы нашли местечко в роще недалеко от того места, где берег поднимался кручей – тут можно было не бояться внезапного разлива. Зато некуда было деваться от все еще холодного весеннего ветерка. Впрочем, другим плюсом было наличие в рощах огромного количества смолья, жарко горевшего даже в сыром состоянии, и мы недолго думая запалили два линейных костра метров по десять длиной в десяти шагах друг от друга, между которыми и обосновались. Костры жрали гигантское число коряжин и сучьев, зато между ними было тепло и стало почти сухо.
Я отправил несколько человек на охоту и объявил привал. Подобные мероприятия у нас уже неделю как начинались с сушки сапог и одежды. Занудное, но необходимое дело. Мне иногда становилось дурно при мысли, что мы могли полениться и не продубить кожу для одежды и снаряжения, – что сейчас с нами было бы…
Танюшка подсела ко мне, и мы закутались в плащ, подаренный мне Бориславом. Я приобнял девчонку, она с удовольствием привалилась к моему плечу. В последнее время это у нас получалось абсолютно естественно, так же естественно, как поцелуи; шли, шли, шли, переглянулись, остановились, поцеловались, пошли дальше.
– Весна, – сказала Танюшка.
– Только прохладненько, – заметил я.
– Все равно весна, – упрямо сказала Танюшка, и я кивнул:
– Конечно, весна.
В Зурбагане, в бурной, дикой, удивительной стране,Я и ты, обнявшись крепко, рады бешеной весне.Здесь весна приходит сразу, не томя озябших душ, —В два-три дня установляя благодать, тепло и сушь.Здесь в реках и водопадах, словно взрывом, сносит лед;Синим пламенем разлива в скалы дышащие бьет.Здесь ручьи несутся шумно, ошалев от пестроты;Почки лопаются звонко, распускаются цветы.Если крикнешь – эхо скачет, словно лошади в бою;Если слушаешь и смотришь – ты и истинно в раю.Здесь ты женщин встретишь юных с сердцем честным и прямым,С дружбою верною и вечной, взглядом твердым и простым.Если хочешь быть убийцей – полюби и измени;Если хочешь только дружбы – просто руку протяни.Если хочешь сердце бросить в увлекающую высь —Ты глазам лучисто-серым покорись и улыбнись…