Скажи пчелам, что меня больше нет
Шрифт:
Рэйчел забрала ребенка, мягко коснувшись его пухлой щечки. Он снова медленно повернул голову и принялся мусолить беззубым ротиком мамину руку.
– Йен говорит, что дети могавков сами выбирают имена, когда становятся постарше. А до той поры используют младенческие прозвища.
Густые черные брови Дженни поползли вверх.
– Хочешь сказать, мой внук останется Огги до… какого именно возраста?
– Нет-нет, – с улыбкой успокоила ее Рэйчел. – Я обязательно придумаю что-нибудь получше.
Свекровь недовольно нахмурилась и перевела взгляд на Брианну.
–
Брианна смущенно кашлянула, избегая смотреть Рэйчел в глаза.
– Джеремайа Александр Йен Фрэзер Маккензи. И Аманда Клэр Хоуп Маккензи.
Тетушка одобрительно кивнула, довольная качеством – а может, количеством – имен.
– Дженни! – На пороге появился отец – потный, лохматый, в заляпанной кровью рубахе. – Йен не может найти пиво.
– Мы все выпили! – крикнула тетушка, даже не повернув головы.
– Эх… – Отец вновь скрылся в доме в поисках спиртного, оставив на веранде кровавые следы.
– Что с ним стряслось? – спросила Дженни, переведя строгий взгляд с пятен крови на племянницу. Та лишь пожала плечами.
– Медведь.
– О боже… – Пару минут тетушка переваривала услышанное, а затем покачала головой. – В таком случае придется-таки угостить его пивом.
Дженни ушла в дом за мужчинами, и Брианна с Рэйчел остались вдвоем.
– Ни разу не встречала квакеров, – прервала Бри неловкую паузу. – Или «квакер» не совсем подходящее слово? Извини, если я…
– Мы говорим «друг», – улыбнулась Рэйчел. – Хотя и на «квакеров» не обижаемся. Думаю, ты все же встречала кого-то из наших. Если Друг не использует в разговоре «простую речь», догадаться порой невозможно. В основном мы ничем не отличаемся от обычных людей. По крайней мере, внешне.
– В основном?
– Я, конечно, не вижу себя со спины, однако Йен наверняка сказал бы, если бы заметил там что-нибудь необычное. Например, полосатую шкуру или хвост.
Брианна рассмеялась, чувствуя легкое головокружение от голода, облегчения и вновь обретенной радости оказаться в кругу семьи – которая к тому же изрядно увеличилась.
– Я так рада с тобой познакомиться, – призналась она новой родственнице. – Мне всегда было интересно, какую девушку выберет Йен в жены. Ой, извини! Что-то я не то ляпнула.
– Все в порядке, – заверила Рэйчел. – Я и сама представить не могла, что выйду замуж за кого-то вроде Йена. Но так уж получилось. И теперь мы каждое утро просыпаемся в одной кровати. Пути Господни неисповедимы… Проходи в дом! – добавила она, поудобнее перехватив Огги. – Я знаю, где хранится вино.
5
Размышления о подъязычной кости
– Все начинается medias res [21] и заканчивается там же. Если повезет. –
Кожа его шеи была гладкой и прохладной, лишь щетина под нижней челюстью немного колола мне ладонь.
– Слова доктора Макьюэна? – с любопытством спросила я. – Интересно, что он имел в виду?
21
В середине дела (лат.).
Роджер сидел с закрытыми глазами – пациенты, как правило, закрывают глаза во время осмотра, словно хотят сохранить частичку личного пространства. Однако, услышав вопрос, внимательно посмотрел на меня; лучи утреннего солнца отражались в его темно-зеленой радужке.
– Я спросил. Вот что он ответил: «На самом деле ничто на свете не имеет ни начала, ни конца. Люди думают, что жизнь начинается с рождения, но это не так – ведь ребенок шевелится еще в материнской утробе. А порой дети рождаются преждевременно или угасают до срока. Хотя навсегда остаются для нас живыми».
Теперь и я прикрыла глаза – не потому, что испытывала неловкость от пытливого взгляда Роджера. Просто хотела сосредоточиться на вибрации голосовых связок. Мои ладони продолжали ощупывать его горло, спустившись чуть ниже.
– В общем-то, он прав, – сказала я, мысленно представляя внутреннее строение гортани. – Дети появляются на свет уже «в рабочем состоянии», если можно так выразиться. Все процессы в организме – кроме дыхания – начинают функционировать задолго до рождения. Тем не менее фраза доктора звучит довольно загадочно.
– Согласен. – Роджер снова сглотнул. – Я пытался расспрашивать, но не добился ничего более вразумительного. Вы ведь тоже не смогли бы внятно объяснить, как именно лечите пациентов?
Я улыбнулась, по-прежнему не открывая глаз.
– Было бы интересно попробовать. Для начала нужно кое-что уточнить: это не я их лечу. Они выздоравливают сами. Я лишь… немного помогаю.
Из его горла вырвался странный хрип, отдаленно напоминающий смех, и в гортани образовалось что-то вроде раздвоенной шишки. Мне показалось, что я нащупала в хряще небольшую впадинку – там, где впивалась веревка. Я потрогала собственное горло для сравнения.
– Забавно… Гектор Макьюэн тоже так говорил. Только он и правда исцелял людей. Я сам был тому свидетелем!
Опустив обе руки, я открыла глаза.
Роджер вкратце поведал о своих взаимоотношениях с Уильямом Баккли – начиная с роли, которую тот сыграл в его повешении после битвы при Аламансе, до внезапного появления давнего предка в Инвернессе в 1980 году. Уильям присоединился к поискам Джема, когда мальчика похитил бывший коллега Брианны, Роб Кэмерон.
– Тогда он и стал мне… больше, чем другом, – добавил Роджер и смущенно потупился. – Бак отправился со мной. Сына мы там, естественно, не нашли, зато встретили другого Джеремайю. Моего родного отца.