Скажите «чи-и-из!»: Как живут современные американцы
Шрифт:
– Видите ли, – отвечает она, – процедура эта настолько вошла в ритуал бракосочетания по-американски, что она, мне кажется, никак не влияет на отношения. Это как бы обязательный формальный акт. Но при разводе он, несомненно, облегчает процесс раздела имущества. Это, возможно, особенность нашей культуры, где многое традиционно строится на расчете. Не в ущерб чувствам, кстати, а им в помощь. Но русские ведь известны как романтики. И, мне кажется, в России вводить процедуру брачного договора надо очень осторожно. Очень уж она противоречит вашей традиции главенства эмоций.
Напоследок я спрашиваю Джину, как она объясняет высокий уровень разводов в стране.
Феминизм
Упоминание о нем так часто встречается в моих беседах с американцами, чего бы эти беседы ни касались, что я собираюсь посвятить ему целую главу. Феминизм (то есть борьба женщин за свое полное равноправие с мужчинами) охватил сегодня весь мир. Но нигде не носит он такого специфического, порой гротескного характера, как в Америке. Француженка Андре Мишель свое отношение сформулировала жестко:
– Американки просто свихнулись на своем феминизме. Они даже не замечают, что превратили его в карикатуру.
Честно говоря, мое первое впечатление было таким же. И только много позже я его изменила.
Гротески
Конференция в Нью-Йорке была посвящена вопросам преподавания «русских знаний». В качестве ее участника я вышла на кафедру с докладом: «Семья в России». Не успела я сказать последнее слово, как в третьем ряду вскочила очкастенькая, плотно сбитая тетенька и сердито спросила:
– А вот вы лучше скажите: почему это русские женщины так любят наряжаться? Я только что вернулась из Москвы, я знаю, что говорю.
Пока я, пораженная абсурдностью вопроса, пытаюсь и не могу найти ответ, она торжествующе подсказывает его сама:
– Потому что они хотят понравиться мужчинам. Не так ли?
В голосе слышится язвительность. Но я не понимаю ее причин и отвечаю беззаботно:
– Да, а почему бы им этого не хотеть?
Боже, какая оплошность! Моя собеседница хватается за голову и раскачивает ею, не в силах сказать ни слова; слышны лишь возмущенные междометия. Наконец она произносит нечто членораздельное; смысл сводится к следующему. Я подтвердила ее худшие предположения: российские женщины даже и представления не имеют о том, что такое равенство.
В аудитории это не единственная феминистка. Ее коллеги – американки, неплохо знающие русский, – набрасываются на меня с другими вопросами-упреками:
– У вас в Конституции записано: «Каждый гражданин имеет право… он защищен законом…» Вы не замечаете тут некоторой политической некорректности?
Господи, просвети мой разум: да что же тут-то не так? И получаю разъяснение:
– Закон у вас что, защищает только мужчин? Ах, всех!? Тогда почему «он», а не «он/она»?
Атака продолжается.
– Как вы называете женщину-бизнесмена? Так и говорите? Вы что не понимаете, что унижаете бизнес-леди? А как будет по-русски женщина-профессор? Опять в мужском роде?
– Позвольте, – наконец, прихожу я в себя. – Но в английском ведь тоже профессор – одно слово, и в мужском роде, и в женском.
– В английском нет родовых окончаний, – поправляют меня. – А в русском есть. Если бы вы задумались о равенстве полов, вы бы давно уже нашли специальное слово, например «профессорша».
– Такое слово есть, оно означает «жена профессора».
– Ну так придумайте какое-нибудь новое.
Кто-то из моих оппонентш (оппонентами
– Вот, смотрите, текст для разговорного топика. Джим Смит приходит в гости к своему другу инженеру Ивану Лопатину, тот говорит: «Знакомьтесь. Моя жена Лена, она сейчас не работает, занимается домом, детьми». Как вам нравится такая модель семейной жизни: муж работает инженером, а жена сидит дома. Это что – норма? Образец для подражания?
…Вечером в одном нью-йоркском русском доме, где собрались гости, эмигранты, я рассказываю об этой перепалке. В ответ слышу дружный смех: у каждого есть история, похожая на анекдот, но вполне реальная.
Сын одного из присутствующих гостей в очереди на автобус увидел за собой девушку с тяжелым чемоданом. Он предложил ей пройти первой и поднял на ступеньку чемодан. Она посмотрела на него неприязненно: «Вы хотели продемонстрировать, что сильнее меня, но это не так. Посмотрите на мои мышцы». Другая гостья, пожилая дама, пожаловалась, что никак не может привыкнуть: мужчины-американцы не пропускают ее у входа вперед, не уступают место, не подают пальто.
Я, между прочим, тоже вспомнила, как в одном доме немолодой хозяин подал мне шубу и с виноватым видом спросил: «Пожалуйста, извините меня, я вас не обидел?»
Студент рассказывает, как пригласил свою однокурсницу в ресторан. Когда принесли счет, она вытащила кошелек, чтобы заплатить за себя. Он, естественно, запротестовал, но она обиделась: «Разве мы не равны?»
У этого же бедолаги была и другая промашка. Еще одна американская подружка пригласила его на день рождения. Будучи на свою беду хорошо воспитанным, он вручил два букета – имениннице и ее маме. Но при этом – страшно сказать! – он поцеловал маме руку. Та отскочила как ошпаренная, с возгласом: «Что Вы делаете?» Маме было лет сорок с небольшим, но 60-летняя бабушка оценила политес по достоинству: «Дорогая, это же знак уважения. В моей молодости тоже так было принято». Однако его подружке жест не понравился, она нравоучительно заметила: «Не знак уважения, а знак унижения».
Андре Мишель, которую я неоднократно цитировала выше, может рассказывать о «гротескном феминизме» американцев часами.
Однажды ее коллега, профессор из Сорбонны, приглашенный на один семестр в очень известный американский университет читать французскую литературу, внезапно был вызван в администрацию. Ему сообщили, что он срочно должен оставить университет, хотя прошло всего три недели. Что случилось?
Как я уже говорила, у американских студентов есть привычка располагаться для отдыха прямо на полу. Кто-то читает, кто-то пьет кофе из картонного стаканчика, а кто-то и спит. Именно такую спящую девушку обнаружил профессор прямо перед дверью аудитории, где через две минуты начиналась его лекция. Он попытался ее разбудить голосом, но она не услышала. Тогда он нагнулся и похлопал ее по спине, ибо лежала она боком. Во всяком случае, в такой редакции он рассказывал об этом Андре. Та считает, что он мог похлопать ее и по задику, плотно обтянутому джинсами. Девушка проснулась, извинилась, встала и ушла. Больше он ее не видел. А жаль. Иначе, возможно, профессор узнал бы, что сразу после лекции студентка написала заявление в деканат, что такого-то числа, в таком-то часу она подверглась sexual harassment со стороны преподавателя.