Сказка на ночь
Шрифт:
— Любишь? — шепчешь ты как будто с недоверием.
— Люблю.
Я покрываю твое лицо поцелуями. Жадно. Жестко. Так, что губы жжет. Касаюсь снова и снова. Не могу остановиться. Не хочу останавливаться. Едва не срываюсь. Чудом себя на цепи держу.
Люблю. Люблю. Люблю.
Я повторяю это дурацкое слово раз за разом. В какой-то момент оно даже начинает мне нравится. Просто потому что ты на него реагируешь. Живо отзываешься. Трепещешь. Подрагиваешь под моим ртом. Заводишь от этих невинных
— Люблю, — выдаю в твои приоткрытые губы.
Дьявол меня раздери. Ты моя колдунья. Порождение тьмы.
Иначе как это все объяснить? Пробуждаешь самое мрачное, темное, страшное. Дразнишь. Распаляешь. А потом вырываешь когти и клыки. Заставляешь склониться. Боготворить. Возносить.
Нет. О чем я? В тебе столько света. Никакие демоны не страшны. Бесы сгорят, отправятся обратно в пекло. Даже странно, что я еще не наказан. Не объят пламенем за свои грехи.
Принцесса. Юля. Моя родная. Кровь. Плоть. Дыхание. Расскажи, почему позволяешь рядом быть?
Я же тебя испорчу. Испачкаю. Запятнаю пороком.
— Рустам, — выдыхаешь. — Рустам.
Твои глаза мерцают. Бездонные. Бескрайние. До одури синие. Все моря и океаны на таком фоне выглядят блекло.
Я собираю соль с твоих щек. Языком. Подхватываю тебя на руки и отношу в спальню. Осторожно. Нежно. Бережно. Очень стараюсь ничего не сжимать и не сдавливать.
— Рустам, — твои крохотные пальцы пробегают по моим плечам. — Я десерт забыла достать. Печку отключила, но не принесла блюдо. Я хотела, чтобы ты попробовал.
— А я попробую, — обещаю. — Все.
Укладываю тебя на кровать.
Драгоценная ноша.
Моя, моя.
— Яблоки, — твои ресницы дрожат. — В духовке.
— Тут тоже есть, — усмехаюсь. — Яблоки.
Накрываю твою грудь ладонями. Слегка поглаживаю через ткань платья. Подавляю желание разодрать наряд в клочья.
— Сочные, — склоняюсь и прикусываю твою нижнюю губу. — Спелые. Готов поспорить, ничего вкуснее я раньше не пробовал.
— Рустам, — как будто возмущаешься.
Краснеешь. Черт, да, ты реально заливаешься румянцем. Такая милая и невинная, наивная, шкодная. Обалдеть. И чего стесняешься?
Я стягиваю с тебя платье. Медленно. Не спешу. Стараюсь не делать резких движений. Не провоцировать себя самого. Зверь внутри воет на луну, но я затыкаю ему глотку. Пускай привыкает терпеть. Мы еще свое получим. Потом. Позже. Развлечемся по полной. Но не сегодня.
Думаю про разговор с врачом.
Запрета на секс нет. Наоборот, говорят, это даже полезно, просто нужно действовать без фанатизма. Во всем важна мера.
Проклятье. С этим как раз и проблема.
Ну ничего. Буду развивать самоконтроль. Хотя это чертовски сложно, когда я напрочь отключаюсь и дурею от тебя. От твоего вкуса и запаха. От податливой плоти.
Хищник
Я избавляю тебя от белья. Отбрасываю кружево в сторону. Дотрагиваюсь пальцами до шелковой кожи. Ты выгибаешься. Издаешь такой стон, от которого мою башню сносит. Провоцируешь и даже не подозреваешь об этом. За грань толкаешь.
Мое искушение. Запретное. Манящее. Опьяняющее. Я никогда не пробовал алкоголь, но мне этого и не надо. Ты перебиваешь любые градусы. Чистый спирт пойдет как вода.
— Десерт, — заявляешь. — Там яблоки с медом.
Никак не угомонишься. Ерзаешь, пробуешь ускользнуть. Метаешься под моими ласками. Плывешь, растекаешься, но характер проявляешь. Иначе не умеешь.
— Круто, — скалюсь. — А здесь кое-что получше.
Ласкаю твою грудь. Накрываю губами. Пальцами веду по ребрам, по животу, едва дотрагиваюсь, но ты откликаешься так дико, будто пропускаю через тебя разряд электрического тока.
Обвожу языком соски. Дразню зубами. Тут же искупаю вину — втягиваю в рот. Твое тело звенит под моими прикосновениями. Вибрирует.
— Когда ты понял, что я беременна? — раздается тихий вопрос. — Ну в какой именно момент заметил перемены.
— Когда твоя грудь увеличилась.
— А она увеличилась?
Я ухмыляюсь, видя твое удивление. Брови вразлет. Глаза округляются. Рот приоткрыт. Будь я проклят, как же сильно хочется туда хер всадить.
— Конечно, — нутро обдает огнем. — Налилась.
— Ох, — только и выдаешь в ответ.
А у меня от этого короткого вздоха член колом встает. Яйца свинцом наполняются. Внутри дерет так, что взреветь охота.
И как тут умом не тронуться?
Я целую тебя. Растягиваю пытку. Гребаный мазохист. Переплетаю наши языки, продолжаю поглаживать твою грудь. Ночь будет долгой. Вечной. Бесконечной.
— Рустам, — выдыхаешь ты, повторяешь, будто клятву. — Рустам.
Стонешь прямо в мой рот. Жарко. Судорожно. Порочно. Продираешь мою глотку насквозь. Используешь запрещенный прием. До безумия доводишь.
Звук моего имени сгорает на твоих губах. В мире не существует момента круче. Хотя стоп, я безбожно лгу. Башню рвет, когда твои ногти вонзаются в мои плечи, а тело подается напору, отзывается на зов природы. Реальность вмиг меркнет, разлетается на колючие осколки. Забываю — кто я, откуда, зачем пришел. Все вокруг разом теряет значение. Есть только ты. На расстоянии выстрела. Нет — удара. Вонзаешь внутрь. Вглубь. Становишься моей плотью и кровью. Вбиваешься так, что не вытравить. Не стереть. Не вырвать. Входишь намертво. Пронизываешь. С мясом и до костей. Забавно. Ты пробуждаешь моих зверей. Чтобы у ног твоих покорно урчали.