Сказка о любви
Шрифт:
Во-вторых, доперла Пал до всего сама, и долго ждала, когда же до меня дойдет, что любимой своей стоит доверять хоть чуть-чуть, и что она смирится с тем, что я считаю ее сволочью, лишь бы не считал дурой! Не дождалась, и пришлось несчастной самой разруливать ситуацию.
В-третьих, чуть не искалечил нежное создание своими неконтролируемыми ласками в процессе переговоров. И только в самом конце обнаружил, что моя любимая корчится от боли от каждого прикосновения!
В-четвертых… До бесконечности перечислять можно. И есть у меня подозрение, что самого главного я не вижу в силу
Одним словом, дуболом неотесанный, которому только и остается, что в ножки кланяться и сковородку с ледорубом протягивать. Так не берет же. Обошла, даже «сам тащи» не сказала!
Вот и плетусь за ней побитой собакой, да по сторонам изо всех сил смотрю: может нападет кто, Ракшей не учуянный и страшно опасный, чтобы мне успеть любимую от неведомой опасности прикрыть и, на правах героя, выпросить прощение. И даже прощальный привет гор — снежные флаги на отдаляющихся величавых вершинах не радуют. Не до них мне. Россыпи старых морен сменяются альпийскими лугами, те в свою очередь, невысокими корявыми деревцами, вот уже вокруг нас самый настоящий лес, скоро нашему автономному путешествию конец придет, а всяческие нелюди и изверги о нас напрочь забыли. И то сказать, шансов отличиться совсем мало, поскольку товарищу песпецу прятать свои способности больше не надо, а потому прежде, чем я дернусь, она любого супостата убьет и съест. Или прикопает, чтобы потом съесть. И ничего я не утрирую, Ракша сама так сказала! У них это в учебниках для годовалых щенков написано.
А вскорости встретит нас сопровождение, высланное навстречу, и о подвигах можно и вовсе забыть. Такой заботой окружат, что любой враг до нас сможет добраться только по частям. Жареным и красиво уложенным на блюдо.
И как-то совсем мало беспокоит и раскрытие (считай, полный срыв) наших целей и задач, и предстоящий поединок с человеком, укладывающим лучших местных бойцов по две штуки за раз. Вот совершенно не кажется это принципиальным. Ну убьет он меня. Или я его. Какая, к чертям, разница. Вот если бы Палочка улыбнулась… А она идет, себе под ноги смотрит и бурчит что-то еле слышно…
— Пал…
— Не мешай!
И всё. Как от надоедливого теленка отмахнулась! И куда ж теперь бедному влюбленному податься? Начинать лечиться от любви? Так это, вроде, не лечится. Либо само пройдет, либо на всю жизнь. С эльфийками — второй вариант. А что обязательное условие не выполнено… Так, может, оно и необязательное!
Лес заканчивается, и рука сжимает рукоять меча. Впереди степь, а прямо к нам несется всадник. Опять орки! Пока один, но… Между прочим, шанс отличиться! Однако сдерживаю порыв. В этом мире мы первыми не нападаем. Во всяком случае стараемся. К тому же орк неправильный. Мало того, что местные орки на нормальных не похожи, так этот и на местных не тянет. То есть, физиологически — вполне. Но вместо ржавой кирасы — ковбойка, на голове — широкополая шляпа, а от орка, собственно, только и присутствует, что манера держаться в седле, сливаясь с коником в одно целое.
— Ракша! — орет орк, подскакав поближе. — Сволочь ты блохастая, недофирвитятин млотонюший
— А ты-то что здесь забыл, коняшка серебердацкая? — радостно откликается Рыг, бегущая в человеческом обличье, и добавляет еще несколько выражений из арсенала незабвенного гнома, разбавленного самыми грязными марквашскими и, кажется, эльфийскими ругательствами. И когда успела нахвататься!
После такого приветствия ни малейших сомнений нет: лепшие друзья встретились после долгой разлуки! Кто же еще тебя так любовно матюгом покроет, если не старый товарищ?!
— Непонятно, разве? Торжественно встречаю тебя с грузом! Это надо понимать, они и есть? — орк бросает на нас мимолетный взгляд. — Мелковатые какие-то! А вон тот парень к тебе неровно дышит! Ты, небось, и не заметила!
— Конечно, нет, — радостно скалится Ракша. — Только замуж за него выскочила!
Ага! Инициатива в сей дружеской пикировке переходит к нашей сопровождающей. Пока «кентавр» переваривает известие, белая развивает успех.
— Я не поняла! Это торжественная встреча? А где оркестр и дети с цветами? Где красная ковровая дорожка длиной с Млечный Путь? Или, на худой конец, лепреконский фургон? Нам что, до самого Города бегом бежать?
Орк довольно оскаливается:
— Естественно! Но не до Города, конечно. Но километра полтора! Фургоны ползут потихоньку. А я вперед мотнулся, хотел посмотреть на твой «образ» в естественных условиях. И ты меня так жестоко опрокинула! До чего же невоспитанная молодежь пошла!
— Накрылся «образ», — вздыхает Ракша. — Серые не вовремя подвалили.
— Сколько?
— Шестнадцать!
Орк с трудом удерживается в седле.
— Да ты теперь звезда, собачка! Такое разве что Шарику по силам! И то…
— Моих семь, — скромно тупится Рыг. — Остальных ребята уконтрапупили.
— Семь — тоже достойно! — качает головой всадник и уважительно смотрит на нас. — Вчетвером девятерых?! Сильно я вас недооценил! Век живи, век учись! Маратом меня зовут.
Свешиваясь с коня, протягивает руку. Представляемся. Марат подмигивает Ветке и обзаводится акцентом.
— Такые красавыцы, ы троллэй, как цыплат рэжут. Эст о чом падумать! Да? Хочэшь, давэзу тэба на конэ до фургона?
— Еще один, — недовольно бурчит эльфийка. — Почему все местные мужики именно ко мне липнут?! Я вам что, медом намазанная?
— У мэна эсть сопэрнык? — вздергивает бровь орк. — Кто он! Парэжу на лэнточки…
Ракща заходится в счастливом хохоте:
— Ты? Порежешь?! На ленточки?! Михала?! Ой, не могу! — в голосе белой прорезаются «синие» интонации. — Ку, ущипни меня, я сейчас умру от смеха! Нет, лучше поцелуй! Марат! Я гарантирую, что… Нет, на фиг! Кто в комитете по встрече?
— Мда… Рагиму я не противник, — орк груснеет и избавляется от акцента. — В поединке еще можно попробовать, но не в любви! Красавица, — кланяется он Ветке, — прими мои извинения. Но если тебе надоест старый гном, помни, что… Ой! Нас же Фарида ждет! — акцент появляется снова. — Адын мамэнт, уважаэмые!