Сказка о снежной принцессе
Шрифт:
– Ты спишь? – негромко спросила я.
Мама повернулась. Я подошла ближе к кровати и даже в сумерках сразу заметила, что ее лицо заплакано.
– Нет, не сплю, – ответила мама глухо.
– Это я велела ему позвонить тебе.
Я присела на край кровати и взяла маму за руку. Ладонь показалась мне ледяной.
– Да, он сказал, что был с семьей…
Я ощутила ужасное чувство беспомощности.
– Мне очень жаль, – только и сказала я. Какая глупая фраза! Кажется, в таких случаях она только раздражает… Я поспешно добавила: – Прости!
Мама грустно улыбалась:
– За что?
Я только растерянно кивнула.
– Полагаю, как прошел твой день и выступление, смысла спрашивать нет? – горько усмехнулась мама.
– Выступили отлично! – быстро заговорила я, пытаясь хоть немного отвлечь маму. – Степа потом смел весь банкетный стол…
Мама слушала меня и пыталась улыбаться, но я видела, что сейчас она находится не здесь, а в своих печальных мыслях. Я, пытаясь развеселить маму, снова принялась говорить про Ирму и Степу, но в итоге голос мой все-таки предательски дрогнул и я, заплакав, обняла маму.
– Тома, ну ты чего? Глупость какая, не плачь… – говорила мама каким-то незнакомым голосом. И плакать хотелось еще больше. – Все это такие глупости…
– Мамочка, все будет хорошо, – повторяла я, – ну подумаешь, встретишь еще любовь. И счастье узнаешь без лжи.
Я подняла голову и посмотрела маме в глаза. Она жестко возразила:
– Не хочу я больше никакой любви.
Глава тринадцатая
За всеми произошедшими за день перипетиями – выступлением и личной семейной драмой – только перед сном я поняла, что Вадим мне сегодня ни разу не написал. Наверное, обиделся, что я не ответила ему на последнее сообщение. Забавно, но я испытала чувство облегчения. Не пишет, ну и слава богу.
Проснулась поздно и мысленно поблагодарила человека, придумавшего каникулы. Выбравшись из постели, я с удивлением учуяла запах моих любимых вафель. Честно, думала, что после расставания мама так и не выберется из своей комнаты в ближайшие несколько дней и Новый год мы встретим в траурной обстановке. А она вдруг с утра взялась за готовку. Дед точно не стал бы печь вафли. Уж сколько раз пытался, но у него они никогда не получались.
Я влезла в пушистые белые тапки и отправилась на кухню. Дедушка сидел за столом, а мама готовила, нарочито весело напевая себе под нос. Мы с дедом переглянулись и одновременно пожали плечами. Признаться, в такую ситуацию мы все попали впервые. Мама обернулась и просияла:
– Доброе утро, Томила! Чисть зубы и за стол. Я тут нашла нашу вафельницу и напекла тебе любимых вафель.
– Во сколько же ты проснулась? – спросила я, уставившись на полную тарелку. Если мама в принципе сегодня ложилась…
– Часов в шесть, – ответила мама, – что-то не спалось.
Что-то! Действительно, из-за чего бы?
– К тому же завтра тридцать первое… Столько дел предстоит переделать и квартиру в порядок привести. А вам с дедушкой еще нужно елку купить.
Я прислушивалась к маминому голосу. Удивительно, но в нем не было фальши. Будто она действительна
Зимнее солнце освещало кухню, небо было непривычно голубым, а за окном пролетал редкий пушистый снежок. Безмятежность. Я решила подыграть маме и сделать вид, будто вчера ничего не случилось. Умылась и пришла завтракать. За столом мы болтали на нейтральные темы. Долго обсуждали, чем займемся на каникулах. В начале января у нас намечено еще два выступления, а затем – долгожданная свобода! Мы с мамой договорились покататься на лыжах.
Я услышала, как в моей комнате зазвонил телефон. Я кинулась к нему, решив, что это кто-то из девчонок. Увидев имя Вадима на экране, пришла в замешательство. Думала, третье свидание стало для нас последним.
– Алло? – осторожно спросила я, словно боясь, что Рубцов снова сообщит о каком-нибудь похищении.
– Томила? – отозвался Вадим довольным будничным голосом. – Доброе утро! Я тебя не разбудил, солнышко?
Я даже поежилась. «Солнышко» – какая пошлость!
– Нет, я даже уже позавтракала.
– Отлично! Малыш, прости, что вчера пропал и даже не писал. Столько дел накопилось. А еще теперь думать, как вам бабки вернуть с Корнеем. Я по гроб жизни вам обязан.
Я ничего не ответила. Только молча покосилась на опустевшую коробку из-под обуви.
– Какие у тебя планы на день?
– Будем с мамой уборку делать, готовиться к празднику, – сказала я. Вадим знал, что Новый год я отмечаю с семьей.
– А вечером? Скажи, что не будешь занята, – взмолился Рубцов.
– А что такое? – осторожно спросила я. Угонять тачки у мафии больше не хотелось.
– Хотел позвать на предновогоднюю тусу. У меня есть «плюс один», и мне хотелось бы, чтобы им стала ты.
Вадим проговорил это теплым голосом в ожидании, что я растаю, но я снова почувствовала только раздражение. Видеть незнакомые лица, которым нет до тебя дела, мне надоело. Как и нет до меня дела и Вадиму. Кажется, индивидуального свидания так и не предвидится. Да и нужно ли мне это вообще?
Только я решила отказаться, как Вадим продолжил:
– Это наша традиционная тусовка. Корней собирает всех на хате своей мамы – она улетает в Эмираты на праздники каждый год. Пойдем! Будет весело.
Тогда я задумалась. Что ж, можно на пару часиков выбраться. Разумеется, я преследовала свои цели.
– Если только ненадолго, – сказала я после некоторой паузы.
И только хотела узнать, во сколько Вадим за мной зайдет, как он беспечно бросил:
– Ок! Детка, ты супер. Тогда кину тебе адрес.
Мы даже не попрощались толком. Манера общения Вадима выводила меня из себя.
Весь день мы с мамой драили квартиру. Вычистили все – от антресолей до плинтусов. Мама бережно вымыла все люстры в квартире. Я понимала, что такую активную деятельность она развела, чтобы отвлечься и не думать о Романе. Ее телефон лежал в мастерской отключенным. Я боялась, что этому типу хватит наглости заявиться к нам домой и попросить прощения, но, видимо, мои угрозы его напугали. Пару раз в дверь звонили: сначала курьер, затем Лидия Аркадьевна заходила за солью. Мама при каждом звонке вздрагивала, а у меня от жалости сжималось сердце.