Сказка о том, как Иван женился...
Шрифт:
Внутри пирамиды приключенцы обнаружили несколько небольших помещений. В третьем, самом удаленном, находился каменный нефритовый трон, по форме напоминающий лежащего ягуара. Вокруг него россыпью булыжников валялись изумруды размерами от крупной жемчужины до куриного яйца... За троном возвышалась фигура человека, держащего на вытянутых руках каменное блюдо из вулканического камня. На блюде, поблескивая неокисленным временем и сыростью сплавом титана, лежал зарядник. Та самая недостающая деталь бластера...
После непродолжительного молчания, Хенрик,
— Сейчас, обогнув Чак Моол, мы перейдём во вторую пирамиду и затем окажемся через переходы на вершине Кукулькана в самом центре Чечен Ица.
— Запомни, сын! Главная проблема умных людей в том, что они думают, что другие тоже думают! — сообщил Иван, а Дима обернулся – проверить, нет ли рядом Андрея Дмитриевича. Ванька оказался очень убедительным!
Хенрик вздохнул и повторил:
— В настоящее время исследована только первая пирамида «матрёшки» и частично вторая. Во второй в 1930 году в одной из комнат был обнаружен каменный трон в виде ягуара, выкрашенный в оранжевый цвет. Глаза, пятна, когти были искусно сделаны из нефрита. Данное произведение искусства хранится в музее. Считается, что на нем сидел сам Топильцин Кетцалькоатль.
— Ну, это ... китаец, — констатировал, несмотря на усталость и больную руку аппонент.
За стоящим Чаком выхода не было. Но рассмотрев стену подробно, Дима решил, что кладку не закрепляли, а просто закладывали.
Через полчаса совместных усилий первый камень зашатался и упал. Впереди было пусто, тепло и сумрачно. Мрак подземелья рассеялся.
Хенрик умоляюще посмотрел на ребят и попросил:
— Вы отдохните, а мне бы часик, ещё побродить...
— Камней наберите, — рекомендовал голосом руководителя районной прокуратуры Ванька. — Димон, пойди тоже. Мелкие только бери. И не много. Не жадничай, а то заметут...
Профессор удивленно уставился на говорившего и быстро, каким-то извиняющимся тоном начал объяснять:
— Нет, нет, Вы неправильно поняли, это великое событие, открытие мирового уровня, я должен все заснять...
— Это Вы все неправильно поняли, мистер Рихгтенден. Молчать нам надо в тряпочку, до скончания веков. Посодют... Дим, проводи следопыта, и мелкие берите!
Глава 22
Андрей Дмитриевич вынырнул из чёрной мглы сонного омута от настойчивой телефонной дрели. Звонила жена.
— Не занят? — услышал он стальные нотки.
— Есть какая-нибудь информация? Что-то надо сделать? — ещё с затуманенным мозгом скороговоркой проговорил он. — Я совершенно свободен!
— Андрей, сядь и определись поконкретнее: ты совершенно свободен или уже никому не нужен? — последовал ответ, и абонент отключился.
Прокурор набрал сына. Связь отсутствовала.
В груди затаились тяжесть и глухая бездумная обидная пустота. Чертов фашист, устроивший дурацкие исследования; малолетний идиот, внушивший себе, что он робот; Ванька, скоро университет закончит,
Он открыл дверь машины и, кряхтя, вылез. Было шесть утра. Солнце только начинало свои работы по дополнительному подогреву так и не остывшей за ночь земли.
Рядом с палатками шевеления не наблюдалось. Попаданцы ещё спали.
С трудом, прокурор на негнущихся, после вчерашней дикой гонки по серпантину, ногах спустился к воде.
Пройдя между можжевеловыми кустами, напоминающими сосны-недоростки, расстелившие свои колючие ветки по гальке, он оказался на берегу огромного водоёма, край которого терялся где-то у кромки далёких гор, в ещё не до конца рассеявшемся утреннем тумане. Меньше всего это мокрое зеркало напоминало озёрную спокойную воду, скорее штиль на море. Светило, отражалось от прозрачной глубины, преломляясь выстреливало многочисленных солнечных зайцев по округе, отчего окружающий мир казался растворённым в этой синей зелени побережья и зелёной сини вод. Белые полотна облаков, расстеленных над горами, завершали картину.
— Айвазовский, мля — сообщила миру Прокуратура.
Затем он неторопливо разделся и, поправив слегка помятые за двое суток сидения белые боксеры, торжественно вошёл в воду.
«Что ты хочешь от жизни, Андрей? — бубнил он, совершая заплыв, — Домик у этого моря и настоящую женщину... А ещё Ваньку! Где скотину носит! Ну, объявитесь, мальчики...».
В душе было погано, как от выпитого в юности «Солнцедара», смешанного со светлым разливным и полулитром. Это состояние организм запомнил навсегда и сейчас с тщательностью допроса обвиняемого в киднепинге, воспроизводил его этапы.
Прокурор легко нырнул и, развернувшись в холодном слое воды, быстро заработал руками, разогревая мышцы, и, заставляя тело гнать кровь побыстрее и мысли подальше.
На берегу его встречала делегация. «Ванькины друзья», — тепло подумал он, вылезая по мелкой острой гальке, и, громко выражая при этом свои эмоции.
— Дядя Андрей, вы монстр! — поприветствовал его Сашка. — Это же надо, нас сразу нашли. Ванька то не объявился ещё? — и не получив ответа, тут же успокоил, — объявится. Тогда Хенрик с Ирен почти сутки телепортировались. Главное, чтоб не в Антарктиду...
Андрей оделся и пошёл к скачущим сайгаками мальчишкам. Они сворачивали лагерь.
— Сонечка, вам нравятся клоуны? — Вокруг? Или в цирке? — сообщил он резво запихивающим барахло в огромные рюкзаки найдёнышам.
Разумный Сашка остановил созидательно-разрушительную деятельность и, осмотрев спасительный транспорт, изрёк:
— Ребят, ну мы все не влезем...
***
Его напоили чаем и, после бурных обсуждений, Андрей Дмитриевич, пересыпая речь еврейскими анекдотами, бурчанием и тяжёлыми продолжительными вздохами, предложил переместиться в небольшой отельчик. Что делать с ребятами, он пока не придумал, а возвращаться к двум озверевшим «мымрам» не хотелось, от слова «совсем».