Сказка про белого бычка
Шрифт:
Градов погрузил тело друга и наставника на спину Белому и повел его вдоль ограды, указывая рукой на победителя соревнований.
Ристалище неистовствовало. Невиданное зрелище привело толпу в необычайное возбуждение. Даже царь поднялся в своей ложе, приветствуя Победителя.
— Слава Митре! — неслось со всех сторон. — Слава Ему! Он указал Избранника!
Глава одиннадцатая
НОЧНЫЕ КОШМАРЫ
Нижний дворец близ города Топрак-Кала, Хорезм, Кушанское царство, 118 г.
Если признаться, то на царском пиру
Градову, конечно, тоже было не привыкать к светским раутам и коктейлям. На такие верхи российского и международного политикума заносила судьба, что о-го-го. Но между каким-нибудь вице-премьером или губернатором и древним восточным царем с его вельможами лежали такие дистанции огромного размера, что тому, кто не видал все это своими собственными глазами, не объяснишь.
По случаю праздника к государеву угощению было допущено множество народу. Поэтому столы разместились прямо под открытым небом, благо погода стояла знатная. Само собой, и здесь по обычаю, сохранившемуся до наших дней, существовала иерархия. На возвышении находился царский стол, за которым восседали малек Артав с царицей и высшие сановники державы. Здесь же расположился и римский посол с дочерью.
Чуть пониже был стол побольше — для прочих царедворцев и иностранных гостей. Именно здесь поместили римлян: центуриона с опционом, походного лекаря, легионеров контуберния Децима Юния, отличившихся на сегодняшних соревнованиях, ну, и, конечно, виновника торжества Ромула Урбино (он же Бактриец).
Эти два стола находились под пристальным вниманием охраны, состоявшей вперемешку из царских стражников и гвардейцев мобедана мобед. Ну, секьюрити, как секьюрити. Только вместо автоматического оружия у них имелось оружие холодное и луки со стрелами.
Прочие дастарханы помещались на некотором расстоянии от «виайпишных». Понятное дело, праздник праздником, но якшаться со всякой мелочью вроде купцов средней руки, а тем паче с чернью аристократии не годилось.
Угощение представляло собой смесь местной и иностранной кухонь. Взор поражали запеченные целиком быки, бараны, косули, а уж всякой жареной птицы, грудами наваленной на столах, было не сосчитать. В изобилии имелась жареная и вареная рыба. На длинных блюдах из золота и серебра возлежали жирные осетры, выловленные в Амударье. К мясу и рыбе подавали изысканные соусы. Очень много было зелени, овощей и фруктов, что естественно для Востока. Равно как и огромное количество разнообразных сладостей.
Романа удивило присутствие каш, в наше время не считающихся достойными блюдами для светских приемов. Это, скорее всего, было данью уважения римлянам. Специально для гостей царские повара постарались на славу. Марк Сервий и Соран удивлялись и ахали, когда рабы подавали очередное блюдо. Особенный восторг испытывал медикус, который был знатным кулинаром и как раз работал над сочинением поваренной книги
— Боги святые! — восклицал он. — Каша по-пунически! Моя любимая. Берешь фунт самой лучшей пшеничной муки, засыпаешь ее в воду и смотришь за тем, чтобы каша хорошо загустела. Затем надобно переложить ее в чистый сосуд, добавить три фунта свежего сыра и полфунта меда, одно яйцо и тщательно все перемешать, а потом снова переложить в новый горшок. Запомнил? Приедешь домой, обязательно приготовь своим близким… Ой, а это же наш знаменитый рыбный соус гарум! «Горделивый гарум», как его называет Марциал. Ты знаешь, кто такой Марциал, бактриец? Знаешь?! Откуда… Ну, ладно. А ведаешь ли, сколько стоит этот самый гарум? Нет жидкости, кроме духов, которая стоит дороже. За два конгия [63] первосортного гарума платят тысячу сестерций!..
63
Древнеримская мера жидких тел, равная приблизительно 3,283 литра.
От болтовни эскулапа журналист вскоре утомился и предпочел пересесть на другое место. Доктор этого не заметил и продолжал вдохновенно повествовать об отечественной кухне соседу, уже изрядно наклюкавшемуся, а потому не шибко сопротивлявшемуся кулинарпросвету Луцию.
Кстати, ассортимент вин тоже был на высоте. Белое, красное, сладкое, сухое — доставленное ко двору малека Артава из разных стран.
Не поскупился государь, одним словом.
Питерец сегодня вечером был в центре внимания.
Едва он выбрался с арены, так тут же и попал в водоворот славословий. Еле вырвался, чтобы хоть глазком посмотреть, что там с Фработаком.
Раненый пастух сразу же был взят под охрану людьми Тутухаса. Верховный жрец корчился от ненависти, однако поделать ничего не мог. Закон есть закон. Победитель в священных играх должен быть оправдан и отпущен на свободу. Так что, смирившись, Вазамар даже предложил услуги своего личного врача Фрийяхваша. Первый советник, криво улыбнувшись, отказался. Тем более что после осмотра больного Сораном из Эфеса увечья героя были признаны не смертельными и подлежащими скорому заживлению. Фработака незамедлительно увезли во дворец Тутухаса, а Градов остался в статусе единственного целого и невредимого героя дня.
Его постоянно приветствовали и поздравляли с блестящей победой. Каждый хорезмиец считал за великую честь прикоснуться к человеку, отмеченному благоволением Ахура-Мазды и Митры. Люди знатные, не церемонясь, обнимали и целовали Избранника. Так что за короткое время грудь и плечи «устали от дружеских тисков», а щеки были исколоты бородами и усами. Горожане победнее просто дотрагивались до руки или спины Градова, а потом прикладывали ладони к своим устам, как будто он, Роман, являлся какой-нибудь чудотворной статуей или иконой. Конечно, для этих людей так оно и было. Победить диких зверей уже было подвигом, а уж чтобы человеку поклонился белый бык, посвященный Митре, да еще и дал себя нагрузить, словно вьючную домашнюю скотину, — это небывалое и незабываемое событие, которое, естественно, было ничем иным, как знамением божьим.