Сказка Шварцвальда
Шрифт:
— Огласите причину обвинения осужденного Якова, — перевел слова инквизитора появившийся из-за его спины прислужник- шептальник.
Секретарь, достав длинный пергамент, вновь прочитал обвинение, следуя судебной процедуре.
— Яков Циммерманн, уроженец города Марцелля, выполняя заказ фрайбургского епископата совершил смертный грех, уничтожив лик святой Девы Марии. При аресте обвиняемый оказал сопротивление и противодействие, продолжая богохульствовать и злословить, что является неоспоримым доказательством вселения бесов и сношения с дьяволом, позволившим
Прислужник инквизитора, выслушав своего господина, произнес
— По происшествию двое суток после первого слушания по делу, есть ли что сказать самому обвиняемому?
В зале воцарилась напряженная тишина. Кристина затаила дыхание, но, не выдержав, прошептала
— Яков, умоляю тебя!
Поникший головой художник вздрогнул всем телом и, повернув к ней перекошенное от страдания лицо, тяжело вздохнул. Через несколько мгновений он встал, и облокотив скованные цепями руки на стол, — произнес глухим голосом
— Господа судьи, Ваши святейшества, прошу принять мои показания. Я раскаиваюсь в сотворенном грехе, меня настигло внезапное безумие, я уничтожил самое любимое творение (Яков задохнулся от волнения), самое дорогое творение моей жизни и готов нести за содеянное самое суровое наказание.
Не говоря более не слова, он рухнул на скамью.
— Протестую! — раздался звонкий женский крик. Вся зрительская толпа повернула головы к стоящей в углу зала женщине. Она сняла с головы темный покров, и ее пушистые белокурые волосы разметались по плечам.
— Господа судьи! Ваше Святейшество! — вновь раздался ее голос. Она смотрела на Конрада и обращалась к нему в единственном числе. Епископ почувствовал ее искренний взгляд, и легкая дрожь пробежала по его телу.
— Я хочу выступить в защиту Якова Циммерманна, незаслуженно обвиненного в ереси.
Эпископ видел краем глаза, как побагровело от злости пергаментное лицо инквизитора. Наступил краткий момент торжества. Конрад встал из — за стола и подняв руку дабы усмирить взволнованный зал громко произнес
— Церковь готова выслушать свидетеля защиты. Говори, дитя мое, всю правду. И ничего не бойся, Господь защитит тебя!
Сев на место, он с наслаждением услышал, как взбешенный испанец бессильно скрипнул зубами.
Змея осталась без яда?
— Пусть клянется на Библии!! — раздался голос из толпы.
Секретарь не мешкая, взяв со стола судебных заседателей увесистую книгу, подошел к Кристине, замершей в нерешительности.
"Не обязательно знать молитвы, чтобы говорить с Богом", — вновь раздался в ее голове тихий голос.
Женщина положила дрожащую руку на священную книгу и произнесла первое, что пришло в голову
— Клянусь Святым престолом и Божьей Матерью говорить истину, — она испуганно посмотрела на молодого монашка, смотрящего нее с нескрываемым удивлением. В этот момент с кафедры вновь послышался властный голос епископа.
— Твоя клятва услышана, продолжай!
Зал затих в ожидании.
Кристина от страха на короткое время лишилась дара речи. Повторяя,
Среди притихших поначалу соседей на скамьях послышались смешки
— Что красавица, молчишь? Или сказать нечего? Чего тогда полезла на рожон?
Епископ, подняв руку, грозно взглянул на чрезмерно заносчивых зевак.
Кристина откашлялась и заговорила. Ее дрожащий голос постепенно набрал силу.
— Ваше Святейшество! Господа судьи! Я, Кристина Кляйнфогель из Фогельбаха стою перед вами, чтобы выступить в защиту Якова, которого грязным наветом обвинили в богоотступничестве. Вся его вина заключается лишь в том, что он… что он любит меня. Мы любим друг друга, — поправилась девушка, и в этот миг по рядам жаждущих крови мужчин пронесся вздох глубокого разочарования, а среди немногих женщин, образовавших неугомонный островок в конце зала послышались грустные вздохи и шепот.
— Говорила тебе, Агнесса, что красавчик до смерти влюблен… Он идет на плаху, потому что его сердце истекает кровью…Бедный художник…Красив словно Адонис, погляди только…
Епископ вновь поднял руку, остановив шум.
— Продолжай, дитя мое!
Кристина, густо покраснев, снова заговорила
— Заказ от фрайбургской епархии был почти готов, когда я сказала Якову, что не смогу стать его женой… Я разбила его сердце, даже не думая о последствиях…
Прислужник инквизитора грубо прервал девушку
— Какое отношение имеет разбитое сердце художника к поруганном образу? — гневно прозвучал его голос.
Епископ нахмурил брови. Действительно! Вопрос закономерен. Происходящее может выйти из под контроля. Он обязан взять ситуацию в свои руки.
Кристина удивленно взглянула на судей и пояснила само собой разумеющееся
— Яков писал образ Богоматери с меня, с женщины, которую он любит.
В зале поднялся невообразимый шум. Взгляд епископа упал на молодого дворянина, стоящего в дверях и не сводящего взволнованных глаз с говорившей. Стоило ему услышать ее смелое признание, как расталкивая возбужденную толпу, перешагивая через скамьи, раздавая тумаки, он пробрался к женщине и властно схватил ее за руку, резко повернув к себе. Она дернулась, стараясь вырваться, но сильные руки мужчины, обнявшие ее, смирили волнение. Незнакомка покорно затихла и поникла головой.
Художник, искоса наблюдавший за сценой, разыгравшейся за его спиной, обреченно сгорбился и отвернулся. Его лицо передернулось от мучительной судороги
Удивлению Конрада, узнавшему Михаэля фон Берен не было предела. В его голове мгновенно сложились обрывки единой картины. Неисповедимы пути судьбы… Так значит вот какая ты Кристина Маленькая Птичка, фаворитка молодого баронета, наследника замка Шварцштайнфалль и прилегающих к нему земель, глупая девочка прилетевшая на пламя разгорающегося костра за ускользающей любовью, и угодившая в клетку, которая сегодня захлопнется. Кристина из Фогельбаха… воспитанница Черной Регины, его…