Сказка со счастливым началом
Шрифт:
Под конец второй недели Соне стало невмоготу, так она скучала по Вадику и переживала за него. Конечно, они каждый день разговаривали по телефону, но когда Соня слышала в трубке его голосок, едва удерживалась от слёз – нервы, и правда, стали совсем никуда. Она рвалась домой, и доктор внял её просьбам.
Соне хотелось как-то его отблагодарить, да и все говорили, что так положено. Накануне выписки Анька привезла ей две тысячи, и Соня смущённо сунула деньги ему в карман. Но доктор широко улыбнулся и тут же вытащил их обратно.
– Вам ещё пригодятся, – сказал он, протягивая
Красная от стыда, Соня скомкала деньги в кулак.
– Так вот, – продолжал Илья Сергеевич как ни в чём не бывало, – приедете ко мне через неделю. А потом будет достаточно одного-двух раз в месяц.
Соня удивлённо подняла брови и смущённо выдавила, что у неё недостаточно средств так часто ездить на консультации.
– Недостаточно, а в карманы суёте, – засмеялся доктор.
– Успокойтесь, Софья Васильевна, я своих пациентов не бросаю. Это вы в платной клинике за каждый плевок заплатите, а я, слава Богу, клятву Гиппократа давал. Случай у вас, скажем, довольно типичный. Наследственность наследственностью, а нервный стресс налицо. Не будет стресса – и сердечко не станет шалить. С тахикардией – тут посложнее, а главное – берегите психику, у вас всё отсюда растет, – и доктор показал ей на голову. – Ничего, назначим препараты. Посмотрим на их фоне, что будет. Не пойдут – подберём другие. Хорошо, что давление у вас в норме, организм молодой. Думаю, всё будет в порядке.
Соня смотрела на него с изумлением – за всю жизнь она таких врачей ещё не видала. Возможно, ей просто не везло прежде, но Илья Сергеевич, и правда, считался здесь уникумом.
Выписывали её в субботу – он как раз дежурил. Она запретила Аньке себя встречать, но когда спустилась по лестнице со всеми своими пакетами, то сразу же увидела в вестибюле сестру, причём вместе с Костиком.
Испугавшись, Соня уронила сумки:
– Вы что? А Вадик где?
– Ну, во-первых, привет! – деловито заявила Анька, пока её друг подбирал Сонины вещи. – Чё ты сразу психуешь? Вадик дома, с тёть Ирой, она помочь приехала. Забыла – сегодня маме полгода?
– Я помню… и как он с ней остался?
– Спокойно. Да вообще пацан в ажуре! Тебе лишь бы к юбке его прицепить.
Эта фраза Соню встревожила. Но Вадик, и правда, оказался в порядке. Правда, целая гора его колготок валялась в ванной – похоже, Анька стирала только две последние пары. Комната была завалена игрушками («А чего убирать – всё равно опять раскидает», – пояснила сестра), плита – надёжно и, похоже, давно залита чем-то коричневым, а шкаф с крупами полон растворимыми пакетиками с импортной кашей. Но в остальном – всё было нормально.
Соня боялась, что Вадик от неё отвык, но он бросился к ней, вцепился и не отпускал, пока у неё не заболела шея. И потом не отходил ни на шаг, как бы невзначай, в подтверждение Анькиных слов про юбку, удерживая Соню то за рукав, то за краешек блузки, словно мама может внезапно исчезнуть. Борису он тоже обрадовался. Правду сказать, из тумбочки Соня его так ни разу и не вынула – сказались детские страхи. Но одно присутствие друга внушало спокойствие и уверенность.
Ирина уже всё приготовила – осталось только
– Папаша-то так и не явился, – сказала Анька. – Стыдно, небось, в глаза смотреть.
– Что там с квартирой? – вспомнила Соня, внутренне морщась.
Пока она лежала в больнице, сестра, следуя молчаливому уговору, не тревожила её новостями. Однако проблемы, пока Соня пыталась о них забыть, никуда не исчезли.
– Да ничего… Одна третья теперь принадлежит Жене. Они с папашей уже всё оформили, – Анька как-то странно глянула на Ирину.
– И что он собирается делать? – Соня тоже бросила на гостью невольный взгляд.
– Пропьёт небось всё, – презрительно хмыкнула Анька. – Или Жанночке на холсты всё пойдёт, а может…
– Я не про Вову, – раздражённо перебила Соня. – Плевать я на него хотела.
– Сонечка, – решительно начала Ирина. – Знаешь, Женя очень рвался к тебе в больницу, навестить… но мы решили, что не надо пока тебя волновать.
– Правильно сделали.
– Ты же понимаешь – он потратил такие деньги… только ради тебя, – продолжала Ирина.
– Тёть Ир! – обрубила её Соня. – Я спросила, что он собирается делать? Мы должны что-то решить.
– Да не будет он к вам заселяться, он только хотел помочь!
– Спасибо. Вместо одного чужого человека, – Соня сделала напор на слове «чужой», – в квартире теперь числится другой.
– Это ведь только от тебя зависит, – мягко сказала Ирина, – чужой это будет человек или нет.
– Если он захочет въехать… – медленно произнесла Соня, – мы в тот же день уедем к Вадику. И будем продавать свою долю, да, Ань?
Она в упор посмотрела на Аньку. Та огорчённо кивнула, не глядя сестре в глаза.
Ира прикусила губу и увела разговор в сторону. Снова вспомнили Мару и в который раз заговорили о маминой шубе.
То есть мех принадлежал Соне – Мара привезла его из Греции. Вещь эта давно стала притчей во языцех. Это был единственный случай, когда мать ездила за границу, притом – настоящая авантюра, на которую её подбила коллега, вернувшаяся из шоп-тура. Суть состояла в том, чтобы посетить страну и за одни сутки приобрести там шубу. Поездка считалась бесплатной, точнее, стоила восемьсот долларов, которые следовало взять с собой и купить на них меховое изделие. Если шуба не покупалась – и отель, и дорога оплачивались уже клиентом.
Соня посадила горло, уговаривая мать не заниматься чепухой. Убеждала, что лучше бы Мара поехала за эти, собранные за долгое время деньги, просто отдохнуть – хотя бы и в ту же Грецию. Уму непостижимо – впервые в жизни побывать в незнакомой, прекрасной стране и потратить всё время – на что? На рытьё в мехах! Но – бесполезно. Мара, как и прежде, поставила цель: одеть девочку, только теперь, вместо пихора, в шикарную норку. Соне исполнилось тогда двадцать восемь, Аньке – девятнадцать. Сестра против идеи не возражала, но требовала, чтобы шуба досталась ей. Но мать заявила: «Тебе – потом. А в Сонином возрасте пора иметь приличную вещь!»