Сказка со счастливым началом
Шрифт:
Валентина молчала, не зная, как поступить, только смотрела растерянно.
– А если бы видели меня раньше, – продолжала Соня, – это что-нибудь изменило бы?
По взгляду Соня поняла – да, изменило бы. Мало того, в иных обстоятельствах они легко бы нашли общий язык. Наверное, иначе и быть не могло – раз она полюбила сына этой женщины.
Соня с жалостью и досадой смотрела, какое впечатление произвело на неё открытие, как трудно ей переключиться – с симпатии на антипатию. Но сила предубеждения оказалась сильнее. Перед Валентиной сидела та самая тварь,
– Чего тебе от нас надо опять?! – прошипела женщина, метая глазами молнии. – Уходи! У Димочки нет больше ни здоровья, ни денег… Так что ничего тебе от него не отломится! Всё, всё из-за тебя, ты нас уничтожить хотела… это всё твоими молитвами…
Как мучили бы Соню подобные обвинения полтора года назад! Но она слишком много пережила за сегодняшний день. Ни одно злое слово уже не достигало её сознания, обвинения отскакивали от неё, как от стенки. Только на одну секунду всколыхнулось что-то в душе, прилила к мозгу кровь – вскочить, заорать, всё ей высказать, наконец! Но… секунда прошла, и Соня удержалась. А ещё – она словно раздвоилась… смотрела одновременно и своими глазами, и глазами Валентины Юрьевны. И чувствовала, как ей страшно.
Понимание пришло в один миг. Нет, Димина мама – не монстр… не Баба Яга из сказки. Всё, что ею сделано – сделано из того же страха, в попытке оградить от чужого злобного умысла своего ребёнка. Она просто была готова на всё ради спасения сына. Вот только уж слишком… на всё.
– Знаете… – негромко сказала Соня. – Я раньше думала о вас очень плохо. Считала ужасным, жестоким человеком. А теперь… Не пойму ничего, честно. Может, вы просто дура, Валентина Юрьевна? Смотрите и ничего не видите. Мне очень, очень вас жаль.
– Да как ты смеешь?! Ты, ты… Я костьми лягу, но я не допущу…
– Больше вы мне ничего не сделаете – просто уже нечего… – чуть не заплакала Соня. – Не раздавите – потому что уже раздавили. Не отберёте – потому что давно отобрали…
– Где уж мне теперь… – прикрыла глаза женщина, бессильно откинув голову, – кого-то давить… по мне словно каток прошёл… Но сына своего… Димочку… я ещё в состоянии…
Соня провела рукой по лицу. Она опомнилась – какие упрёки? Всё это давно бессмысленно, а для Валентины, лишённой поддержки Калюжного, звучит издевательски.
– Поймите… – устало произнесла она. – Я не собираюсь забирать у вас сына. Но сегодня я верну себе мужа. Он мой – перед Богом, навсегда.
– Ты недостойна его… ты ему… ты даже… – казалось, Валентина хочет, но не может вспомнить, чем именно так плоха Соня для её сына.
– Только Бог знает, кто и кого достоин, – вздохнула Соня. – А знаете, я, в общем, понимала вас – тогда. Вы не верили и не могли поверить, что я просто люблю Митю. Вы думали, что я несу ему зло, что я хитра
Она встала и, не оглядываясь, пошла по коридору.
– Стой… – услышала она позади и невольно притормозила.
Валентина поднялась и, шатаясь, опираясь рукой о стену, двинулась к Соне.
– Ты… зачем сейчас… Зачем дёргать его? Он столько тебя не видел, он, наверно, не хочет… Конечно, не хочет! Он давно про тебя забыл! Он сам от тебя ушёл!
– Ещё пару недель назад хотел, – твёрдо сказала Соня.
– Он что – был у тебя?..
– Да, был… Извините, я больше не могу – мне надо к мужу.
– Постой… – задыхаясь, повторила мать. – Если он… пожалуйста… не бросай его… скажи ему, чтобы не делал – это… над собой. Тебя он послушает! Ты на него влияешь… как… я не знаю, ты… всё, всё из-за тебя… все наши беды… ох, Боже… что я говорю! – вид у женщины стал совсем ненормальный, как у человека, который одной рукой готов задушить, а другой – просит о помощи. – Не слушай меня… плевать на меня… Иди скорее, пойди к нему и скажи… попробуй… Можно, я подожду тебя здесь… Можно?
Соня только кивнула.
Она бросилась по коридору к нужной палате, но перед самой дверью притормозила, набираясь сил. Потом решительно её толкнула.
Митя полусидел на кровати одетый, поверх одеяла, опираясь спиной на подушку, и читал, близко поднеся к глазам текст. Увидев Соню, резко приподнялся на локте левой руки и тут же уронил книжку на пол. Мгновенно вскочил и, словно пытаясь спрятаться, прихрамывая, отбежал к окну и встал к Соне спиной. Пустой рукав правой руки подпрыгнул и замотался в свободном полёте. За эти несколько секунд Соня успела увидеть только, что правая половина лица у него бугристо-багровая. Голова у Мити была полностью выбрита.
Она остановилась посередине палаты, дрожа всем телом. Секунду назад ей казалось, что главное – это войти, ворваться, убедиться, что Митя существует. И вот теперь она не знала, что сказать. Сердце бешено колотилось, больше всего она боялась разреветься.
Чтобы сделать хоть что-то, Соня наклонилась и подняла книжку в дешёвом бумажном переплёте.
– Что читаешь? – стараясь, чтобы не дрожал голос, спросила она. – О! «Изумруд – камень смерти…» Что за чушь?
– Нормальный детектив… – глухо ответил Митя, не поворачиваясь. – Думать не надо, отвлекает.
– А тебе разрешили читать? Шрифт мелкий.
– А что делать – в потолок смотреть? Или в зеркало? – злобно бросил он.
– Там в коридоре твоя мама… Ей плохо с сердцем.
Он не отвечал, в его молчании слышались агрессия и неприязнь. Наверно, вот так же он встретил Наташу…
– Мить… может, всё-таки повернешься ко мне?
Ссутулившись, он глядел в пустоту – за потемневшим окном ничего не было видно. Соня старалась не смотреть на то место, где раньше была его рука – это оказалось очень больно и страшно.