Сказка со счастливым началом
Шрифт:
– Нет. Уходи. Хватит с меня посетителей.
– Ну да… одна жена за другой, – горько съязвила Соня. – Надоели…
– Сонь, уйди. Хватит нам больничных свиданок.
В голосе его не прозвучало ни обиды, ни вызова – в нём вообще не было никакой жизни. На сердце у неё стало так тяжело, что, казалось, ноги приросли к полу, а руки начали леденеть. Холод разливался, захватывал голову, сдавливал сердце.
– Мить, не устраивай сцен, а?
– Ты не хотела меня больше видеть. Всего две
– А теперь, значит, хочу, – беспомощно пробормотала она.
– Зачем? Ты же мне всё объяснила. Что я не должен был… что принёс тебе только горе. И это правда, Сонь, я ведь понял. Не навязывался, не искал.
– Неправда… я так не… я не так… – залепетала она. – Я сказала, ты – всё счастье, что у меня было. И… боль… тоже.
– А, так ты за новой порцией боли? Я по пятницам не отпускаю.
– Мить, ну что за фигня! – воскликнула Соня в отчаяньи.
– Не понимаю, чего тебе, – грубо ответил он. – Будь последовательной. Уходи, я сказал.
Соня ощутила тупую беспомощность – она не знала, что делать, как пробиться к нему, её словно выдавливало из палаты его чёрное неприятие. Отторжение его ощущалось почти что физически. Но она знала, что никуда не уйдёт. Неужели ему не ясно?..
– Не понимаешь? Правда, не понимаешь? – Соня лихорадочно подыскивала слова, но они отказывались находиться.
Повисла мучительная пауза, потом Митя нехорошо усмехнулся.
– Да не, Сонь, понимаю, – бесцветным голосом произнёс он. – Теперь меня жалко. Калеку можно и пожалеть, верно?
– Мить, ты придурок!
– А разве что-то ещё изменилось?
– Всё… Мить, всё, что нас разделяло – исчезло.
– Да, исчезло, – с жёстким презрением подтвердил он. – Отец – мёртв. Я – страшный и никому не нужный… нищий урод. Возможно, нас ещё достанут, раз не добили. Как всё стало здорово, Сонь. Просто класс.
– Я не виновата в этом кошмаре, Митя! – сердце у неё заколотилось ещё сильнее, готовое выпрыгнуть. – Как ты можешь… Мне бы в голову не пришло… рассчитывать на такое!
– Прости, – сглотнув, устало сказал он. – Ты ни в чём не виновата. Но такой ценой мне ничего не надо.
– Ну и отлично! – разозлилась она. – Замечательно… значит, твоя любовь – на первой же беде… Самолюбие своё нравится тешить, да?
Тишина в ответ.
– Валерия права – я тебе не нужна. Ты выгнал Наташу – теперь и меня. По барабану, да?
Митя не отвечал.
– Значит, мне уйти, да?
Он несколько секунд молчал, и она с отчаянной надеждой вглядывалась в его спину и затылок. Наконец, он откинул назад голову, как от сильной боли, и Соня мысленно застонала, предвидя ответ.
– Да, Сонь, уходи. Только скорее – будь человеком.
– Мить, повернись немедленно, слышишь!
Она сделала
– Вот значит, как… – Соня всё ещё пыталась удержать слёзы. – Значит, вот она – цена твоей клятвы. В болезни и бедности ты уже быть со мной не желаешь.
– Ты что-то попутала. Это я не хочу, чтобы ты выполняла… всякие клятвы.
– Это моё дело – выполнять их или нет! Да кто ты такой, чтобы… Это ты… ты… ни одного обещания!.. – голос у неё зазвенел и сорвался.
– Да, Сонь. Ни одного не сдержал… – устало, без прежней рисовки ответил он. – А теперь тем более не смогу. Какой я тебе муж? Тоже мне… опора… Лучше бы я с отцом – сразу… Уходи, Сонь, пожалуйста, не трогай меня. Со мной всё кончено… не могу выносить твоей жалости. Ты меня не простила тогда… и правильно сделала. Я просто урод, полчеловека, и место мне на помойке. Не надо меня подбирать.
– Дерьмо ты собачье! – не выдержав, заорала Соня. – Влетел в мою жизнь, потоптался на ней, а теперь ещё издевается! Жалости ему не надо! А вот мне надо было… когда я осталась одна, без работы, едва живая, на растерзание всей этой своре! Но никто не пожалел. Любимый муж мне изменял – потому, видишь ли, что ему захотелось, а надежды не было. А потом соскучился… и вспомнил про свои права! Да, ты угадал, всё правильно! Я только сейчас могу простить тебя! Могу, потому что ты пострадал и наказан. Это правда! Иначе ты и рассчитывать бы не мог!
– Ну вот и призналась!
– Тут и признаваться не надо! Нет, это надо подумать – после всех его предательств!.. Уговариваю его ещё! А надо было бы плюнуть на всё, да как дать тебе по морде!
Она знала, что слова её жестоки, несправедливы, но чувствовала: обвинять сейчас лучше, чем жалеть. Нужно любой ценой вывести его из этого замороженного, обречённого состояния.
– Уже дали… – он помолчал. – А долго же ты думала… плюнуть на меня – не плюнуть.
– Что? – обалдела Соня.
– Знаешь, как страшно… – вдруг негромко произнёс он. – Лежишь – а перед тобою полная темнота… и понимаешь, что никогда, никогда ничего не увидишь – и не убежать, не включить свет… и тебя, Сонь, никогда больше не увижу, не дотронусь… Пытаюсь что-то нащупать – а рука не слушается. Потому что её нет. Мне казалось, если ты придёшь, прикоснёшься, я почувствую тебя рядом – и кошмар сразу кончится. Но тебя не было, не могло быть. Нет, я тебя не упрекаю, правда. Я всё понял, всё… Ты правильно сделала, что не пришла. И сейчас не надо было… зря… Тебя мать попросила, да? Или Валерия?