Сказка со счастливым началом
Шрифт:
Она только сейчас сообразила, что он ничего не знает.
– Дурак, сволочь! – задохнулась она. – Да я только пару часов назад… Анька потащила нас на море… после того, как ты приходил… в воскресенье. А я как чувствовала… сбежала оттуда. Митя, я только с вокзала! Надька мне… Я металась – куда идти, где искать… Нашла твою тётку… визитку…
Соня увидела, как он выпрямился. Сделал неопределённый жест, словно хотел обернуться к ней, но потом снова обмяк, безвольно уронив руку.
– Всё равно… ничего не будет… я не хочу…
Но её уже было не остановить.
– Не хочешь? Митя, не хочешь? А я? Я же
Он обернулся и сразу отпрянул – видно, не ожидал, что она так близко. Невольно прикрыл рукой пострадавшую часть лица, но полностью спрятать не смог. Несколько секунд он так и стоял, а потом обречённо опустил руку.
Соня была уверена, когда шла сюда: главное – это то, что он жив, всё остальное – уже только мелочи. Готовилась ко всему, но сейчас едва удержалась, чтобы не вскрикнуть и не разреветься от боли.
Казалось, он постарел лет на двадцать. Правый глаз был едва приоткрыт, брови с этой стороны почти не было. Второй смотрел так, словно видел все ужасы мира и никак не может забыть. Было ясно, что кожа на повреждённой стороне лица и головы вряд ли когда-нибудь полностью восстановится.
Митя презрительно, вызывающе усмехнулся – ну что, мол, довольна? Хотела смотреть – так смотри! Но через секунду выражение его лица изменилось, в нём появилось что-то прежнее – страдание, смешанное с надеждой. Казалось, он не мог глядеть на неё равнодушно, даже сквозь злость в его взгляде пробивалось болезненное чувство, которое он так старался не пускать наружу.
– Я и так тебе жизнь испортил, Сонечка… – произнёс он совсем с другой интонацией, и снова заслонился от неё рукой.
– Я очень надеялся, что ты не придёшь… честно. Не смотри на меня… я сам к зеркалу не подхожу… У тебя может быть нормальный, хороший муж, пускай даже этот твой… или доктор… пора тебе, наконец, стать счастливой…
– У меня нет и не будет другого мужа, Митя, – она ласково взяла его руку, убрала от лица и прижала к своим губам. – Я хочу всю жизнь смотреть на тебя, и никого другого видеть не могу. Только тогда я смогу быть счастливой. Митенька, я думала, ты будешь рад мне, встретишь меня иначе… Что с тобой, родной мой? Очнись, пожалуйста… не могу без тебя, Мить… не могу…
И она, не удержавшись, заплакала.
– Сонь… – он пытался высвободить руку, но она не отпустила. – Ты права была – совсем без надежды легче.
– Мить, ты глупый, да? – всхлипнула она.
– Сонечка… то, что ты на меня больше не сердишься… мне легче, намного, – голос у него дрогнул. – Просто уйди… я буду знать, что ты меня… даже таким, как сейчас… Но не надо, не мучь меня… честно, не нужно подвигов. Я не рисуюсь, не самолюбие, пойми. Мне самому так проще.
– Чего-чего? Помнишь, я говорила тебе нечто подобное? Просила уйти… Не понимала, зачем я тебе… Ты что мне ответил, а?
– Что ты сошла с ума…
– Вот и ты не сходи! Тоже мне… бросьте – считайте меня коммунистом! Подвиги… слушать противно. Ты-то хоть эту глупость!.. – она с силой дёрнула его руку, но тут же схватила снова – ещё сильней, и стала целовать его пальцы. – Митенька… Мить, ты дурак!.. Послушай! Моя жизнь – это ты. Ты обо мне-то подумай – легче ему!..
– Я о тебе и думаю.
– Значит, ты, правда, считаешь, как твоя мать мне сейчас сказала… что мне было чего-то от тебя надо? Мить, да мне по фигу, как ты выглядишь, здоров или нет!
– Как это может быть по фигу? – поморщился он.
– А, значит, вот ты как… Значит, случись такое со мной – ты бы глядеть на меня не стал, да? Отвернулся, ушёл бы? Я нужна тебе только здоровенькая? А если я заболею? Если мне что-то отрежут… То всё, Мить? Ты меня бросишь? А почему ты тогда сбежал? Понял, что я для тебя старая, да? Ну, признайся, хотя бы сейчас!
– Не мели ерунды! – выкрикнул он. – Как ты смеешь…
– Тогда почему… Почему ты – смеешь? Ведёшь себя… как девица капризная. Будь мужиком!
Вопреки грубым словам, Соня нежно провела рукой по его здоровой щеке. Митя поймал губами её ладонь и судорожно поцеловал.
– Если бы мне сказали… станешь калекой… но это цена – чтобы ты вернулась, – внезапно проговорил он. – Сонь, я, наверное, согласился бы… Лучше без руки – с тобой, чем целым – с Наташкой. Я и больше готов отдать, лишь бы… Ты моя, моя… Сонечка…
– Митенька!..
Соня прильнула к нему, обвила руками, прижалась губами к его губам – осторожно, чтобы не причинить боль, потом принялась целовать – шею, грудь в том месте, где её открывал ворот рубашки, целовала и не могла остановиться. Митя с силой обхватил её здоровой рукой и крепко прижал к себе, прислоняясь губами к виску. Даже сейчас в его порывистом объятии она почувствовала бешеное желание. Но уже через секунду он оттолкнул её.
– Да бл… не могу я! Тебе-то за что… Ты-то в чём виновата? Нет, не жалей… я это не вынесу!
– Митенька… Жалость – это от того, кто не любит, обидно. Пожалей меня ты, а?
– Ты не всё знаешь. Скоро я ничего не буду видеть. Доктор сказал – потеря зрения пятьдесят процентов… и прогрессирует. Нужна операция. И не одна, наверно. Мать собирает последние деньги.
– Разберёмся… – пробормотала она. – Я с ней уже говорила…
– Ты не поняла. Операция может кончиться неудачно.
– Всё будет хорошо.
– А если нет? Зачем прятать голову в песок? Если нет?
– Если нет… значит, не будешь видеть моих морщин, когда я постарею. Видишь, какая я эгоистка? Мне лишь бы тебя заполучить, как сказал Женя.