Сказка Востока
Шрифт:
А толстяк сам был с детства мужчинами измучен, так и прожил всю жизнь, думая, что женщины — это что-то чуждое и грязное. Шадома не первая его женщина, но лишь она «раскрыла» ему глаза. Это, наверное, первая любовь, и он ее страшно ревнует, постоянно держит при себе — этим и поплатился.
Была встреча, тайная встреча, очень важных персон, ибо сам управляющий всех обслуживал, а Шадома находилась в соседней комнате, правда, ничего не слышала и не пыталась подслушать. Видимо, мужчины о чем-то сверхважном договаривались, потом расслабились, расшумелись. Шадома слышит,
— Ты, говорят, с какой-то девкой связался. Покажи, пусть и нам на арфе сыграет.
Сам управляющий ввел ее в большой зал, где вокруг обильного стола сидело трое мужчин, стоял терпкий аромат специи, крепкого армянского вина и едкой анаши. Как только Шадома умела, она уважительно, но галантно и с достоинством поклонилась. Едва тронула арфу, набрав пару аккордов из персидских мотивов, к ней двинулся средних лет мужчина (видать, самый главный из присутствующих) и отвел ее в отдельную комнату.
Шадому политика не интересовала, но этот по-восточному хорошо воспитанный мужчина был с ней весьма любезен и в пылком бахвальстве рассказал, что он бейлик, потомственный сельджук Рума, правитель этого и еще трех близлежащих городов, а вскорости будет владеть всей Анатолией и Константинополем.
Следующий на очереди, значит и по важности, был пожилой бородатый крепыш, по форме одежды — купец-иудей, по конскому запаху, грубым рукам и диалекту (всего три слова сказал) — настоящий дикарь, тюркит, военный. Третьим был оплывший от жира купец, такой же манерный, как управляющий. Он похлопал Шадому по ягодицам, что-то невнятно пробормотал и, убивая время, сел есть виноград, запивая шербетом. Позже Шадома узнала, что это и был истинный хозяин «Сказки Востока», порта, да и половины города — знаменитый купец Бочек.
Однако ее хозяином в данный момент являлся управляющий «Сказки Востока», который, едва гости ушли, накинулся на Шадому с кулаками, при этом сам плакал, называя ее изменницей, продажной. В итоге она вновь попала в свою келью, на общие харчи, выставлена напоказ по весьма средней цене, так что многим будет доступна.
«Где мой спаситель? Где мой милый старичок? Что мне делать?» — не спала Шадома всю последующую ночь, места себе не находила, знала, что выхода из этого тупика уже нет.
На заре в «Сказке Востока» общее построение, где будет произведен гигиенический и психологический осмотр. Вновь Шадома упала с высот. Так теперь еще злее и больнее будут подтрунивать, издеваться и щипать ее коллеги по блуду. Страшась этого, она до последнего пребывала в своей темнице, как снизу раздался шум, переполох, крик, грубый топот приближается. В ужасе она раскрыла рот, раскрылась дверь.
— Это Шадома? — здоровенные янычары не вмещаются в ее келью, хватают за волосы, выволакивают в коридор.
На улице при людях обращение с ней было вполне сносным, а когда вскоре достигли какого-то важного, явно государственного заведения, с ней обращаться стали совсем хорошо. Это были мелкие чинуши. До обеда томили ее здесь, правда, чаем поили, и по обрывкам фраз она поняла, что влипла в какой-то политический скандал. Оказывается, Тамерлан,
В тот же день после обеденной молитвы началось судебное дознание. На Шадому накинули полупрозрачный яшмак, так чтобы она могла видеть, а ее лица — нет. Это был не тот обыденно-бытовой суд, что вершился над Малцагом. Здесь дело было серьезное, государственное, много важных сановников, духовенства, военных.
За время неволи глаз Шадомы, дабы выжить, стал наметанным, да и улавливала она все с полуслова. Ей хватило одного взгляда, чтобы сходу оценить ситуацию. Управляющий сидит сбоку, поникший, угрюмый: он подозревается. Рядом тот дикарь, что под купца-иудея маскировался. Он очень бледен, весь в поту, ссадин на лице нет, но видно, что изрядно потрепали.
Чтобы хоть как-то отомстить Тамерлану, убийце ее семьи, Шадома хотела сходу заложить шпиона. А потом подумала: «Чем лучше эти турки-османы, что насилуют ее? Надо вести свою игру». Так она, еще не понимая, вошла в политику.
— Имя, вероисповедание? — был ей первый вопрос.
— Шадома, раба Божья, — был скорый ответ.
Этот ответ, видимо, не удовлетворил судью, но «копать» далее он не стал. Задал еще пару процедурных вопросов и перешел к делу.
— Да, знаю, это наш управляющий, — следующий ответ.
— Этого не знаю, — когда указали на «купца-иудея».
— В «Сказке Востока» занимаюсь танцами, пением… а чем еще можно заниматься в благочестивом обществе?
По решению судьи Шадому, как женщину, решено опросить в отдельном помещении. Там раскрыли лицо, никакого насилия, но тон грубый, надменный.
— Да, я одалиска. «Сказка Востока», все знают, — публичный дом. Но поверьте, в моей келье, там вы были, и днем ничего не видно. А ночью вообще мрак. Что вы хотите? Рабыня я, невольница, но была и есть благородных кровей.
Вечером Шадома в своей «конуре». Единственная мечта — поделиться всем со старичком. Но входа в учреждение нет: все закрыто день, два, три. Их еле кормят, и ходит слух — притон ликвидируют. Всякие надежды породил он. Шадома гадает, что лучше не будет. И вдруг как-то вечером, будто завели часы, все задвигалось, все забурлило, а в коридоре позабытый хриплый фальцет управляющего:
— Шадому срочно наверх, в апартаменты.
Та же компания, за исключением «купца-иудея».
— А ты молодец, умница, — вновь хлопнул ее по ягодицам купец Бочек, — хороша!
— Иди ко мне, красавица! — вскочил навстречу бейлик. — Петь и играть будешь? Будешь, будешь, ха-ха-ха!
С тех пор Шадома — привилегированная особа, живет в роскошных апартаментах. Никто не докажет, но ходит молва, что сам правитель к ней часто наведывается, купец Бочек, будучи в городе, с нею общается, а сама Шадома доступна только для особо избранных: пять золотых — час! Таковых мало, и Шадома стала устраивать танцевально-музыкальные концерты — приемы, попасть на которые — честь и мечта.