Сказка
Шрифт:
Вновь и вновь мне приходилось обходить здания, которые стояли у нас на пути, и снова я пытался вернуться на прямое направление к тому месту, где я видел бабочек. Я больше не был уверен, что не сбился, но должен был попытаться. Это было все, что я мог сделать в тех обстоятельствах.
Мы прошли между двумя большими каменными домами, промежуток был таким узким, что мне пришлось протискиваться боком (у Радар такой проблемы не было). Я вышел и справа от себя, в проходе между тем, что когда-то могло быть музеем, и застекленной оранжереей, увидел, наконец, городскую стену. Она возвышалась над зданиями на дальней стороне улицы, облака в сгущающихся сумерках были такими низкими, что верхушка стены терялась
— Радар! Вперед!
Из-за сумрака невозможно было понять, наступила настоящая тьма или нет, но я ужасно боялся, что она наступила. Мы побежали по улице, на которую вышли. Не той, что надо, но рядом с Галлиеновской, я был в этом уверен. Впереди здания уступили место кладбищу на дальней стороне улицы. Там было полно покосившихся надгробий, памятников и нескольких зданий — вероятно, склепов. Это было последнее место, где я хотел бы оказаться после наступления темноты, но если я был прав — «Боже, пожалуйста, пусть я окажусь прав», молился я, — то это был путь, которым мы должны были пройти.
Я пробежал через высокие железные ворота кладбища, стоявшие приоткрытыми, и впервые Радар заколебалась, поставив передние лапы на крошащийся бетон, а задние оставив снаружи. Я тоже остановился, чтобы перевести дыхание.
— Это и мне не нравится, девочка, но мы должны, так что давай!
Она с неохотой двинулась вперед. Мы пробирались мимо покосившихся могильных плит. От разросшейся травы и чертополоха начал подниматься вечерний туман. В сорока ярдах впереди я видел забор из кованого железа. Он казался слишком высоким, чтобы забраться на него, даже если бы со мной не было собаки, но в нем виднелась калитка.
Споткнувшись о надгробный камень, я растянулся на земле. Начал вставать, потом замер, сначала не веря тому, что вижу. Радар дико залаяла. Из земли показалась высохшая рука с пожелтевшей костью, просвечивающей сквозь лохмотья кожи. Она сжималась и разжималась, хватая комья мокрой земли и снова выпуская их. Когда я видел такие вещи в фильмах ужасов, я просто смеялся и улюлюкал вместе со своими друзьями, поедая попкорн. Теперь мне было не до смеха. Я закричал — и рука услышала меня. Она повернулась ко мне, как гребаная тарелка радиолокатора, цепляясь за темнеющий воздух.
Я вскочил на ноги и побежал. Радар бежала рядом со мной, бещено лая и оглядываясь через плечо. Когда мы добрались до калитки, она оказалась заперта. Отступив назад, я опустил одно плечо и врезался в нее так, как когда-то в линию игроков соперника. Она задрожала, но не поддалась. Лай Радар становился все выше, уже не «воу-воу-воу», а «яф-яф-яф», как будто она тоже пыталась кричать.
Оглянувшись, я увидел новые руки, вылезающие из земли как ужасные цветы с пальцами вместо лепестков. Сначала их было лишь несколько, потом десятки. Может быть, сотни. Что еще хуже, послышался скрежет ржавых петель. Склепы собирались выпустить наружу своих мертвецов. Помню, я думал, что они хотят наказать нарушителей границы — это казалось понятно, но все было не так.
Я снова ударил плечом в калитку, вложив в это все свои силы. На этот раз замок сломался. Калитка открылась, и я полетел вперед, размахивая руками в попытке удержать равновесие. Я почти удержался, но потом споткнулся о что-то еще, может быть, о бордюр, и упал на колени.
Поднял глаза, я увидел, что нахожусь на Галлиеновской улице.
Когда я, шатаясь, поднялся на ноги, колени болели, как и плечо, а штаны были порваны. Я оглянулся назад, на кладбище. За нами никто не гнался, но эти тянущиеся вслед руки и так были достаточно пугающими. Я подумал о том, какая сила требуется, чтобы вскрыть крышки гробов и прокопать в земле путь наружу. Насколько я понял, эмписарцы не заморачивались с гробами — может быть, они просто заворачивали
— БЕГИ! — крикнул я Радар. — БЕГИ!
Мы побежали к воротам. Побежали, спасая свои жизни.
Мы достигли улицы гораздо дальше того места, где свернули с нее, чтобы ехать по следам мистера Боудича, но в сгущающихся сумерках я мог разглядеть городские ворота. Возможно, они были в полумиле впереди или чуть меньше. Я задыхался, ноги будто налились свинцом. Отчасти это было связано с тем, что мои штаны пропитались грязью и водой, когда я упал с пьедестала, но в основном это была просто усталость. Все свои школьные годы я занимался спортом, но не баскетболом — не только потому, что мне не нравился тренер Харкнесс, но и потому, что, учитывая мои габариты и вес, бег не был моим коньком. Да и в бейсболе я всегда играл в первой линии; это была оборонительная позиция, требующая наименьшей скорости. Теперь мне пришлось перейти на бег трусцой. Хотя ворота, казалось, не приближались, это было лучшее, что я мог сделать, если не хотел вообще свалиться с судорогой в ноге.
А потом Радар оглянулась через плечо и снова испустила свой высокий, испуганный лай. Я тоже обернулся и увидел россыпь ярких голубых огней, приближающихся к нам со стороны дворца. Должно быть, это были ночные солдаты. Я не стал тратить время на попытки убедить себя в обратном, а просто ускорил шаг. Вдохи и выдохи давались мне все с большим усилием, и каждый казался горячее предыдущего. Сердце бешено колотилось. Яркие пятна начали пульсировать перед моими глазами, расширяясь и сжимаясь. Я снова оглянулся и увидел, что синие огни стали ближе. И у них появились ноги. Это были мужчины, каждого из которых окружала яростная синяя аура. Я еще не мог видеть их лиц, да и не очень-то хотел.
Я споткнулся о собственные ноги, ставшие неуклюжими, кое-как восстановил равновесие и побежал дальше. Наступила полная темнота, но ворота были более светлого оттенка, чем стена, и они явно становились ближе. Если бы я мог продолжать бежать, думаю, у нас был бы шанс.
У меня в боку началось покалывание, сначала не очень сильное, потом начавшее перерастать в боль. Эта боль пробежала по грудной клетке и ввинтилась в подмышку. Мои волосы, мокрые и грязные, падали мне на лоб. Рюкзак с глухим стуком колотил меня по спине бесполезным балластом. На бегу я снял его и бросил в заросли ежевики рядом со зданием с башенкой, окруженным столбами в красную и белую полоску и увенчанным каменными бабочками. Эти монархи все еще были целы, вероятно, потому что находились слишком высоко, чтобы добраться до них без лестницы.
Я еще раз споткнулся, на этот раз о пучок сбитых троллейбусных проводов, снова удержался и побежал дальше. Они приближались. Я подумал о 45-м калибре мистера Боудича, но даже если бы он сработал против этих призраков, их было слишком много.
Потом произошла удивительная вещь: внезапно мои легкие стали глубже, а боль в боку исчезла. Я никогда не бегал достаточно долго, чтобы почувствовать второе дыхание, но это несколько раз случалось во время длительных велосипедных прогулок. Это не могло продлиться долго, но не страшно — ворота были теперь всего в сотне ярдов впереди. Я рискнул еще раз оглянуться через плечо и увидел, что светящийся отряд ночных солдат остался позади. Повернувшись к воротам, я прибавил скорости, запрокинув голову, сжав руки в кулаки и работая ими, дыша глубже, чем когда-либо. Ярдов на тридцать или около того я даже оторвался от Радар. Потом она снова догнала меня, глядя снизу вверх. Теперь веселая улыбка исчезла с ее морды, уши были прижаты к черепу, а вокруг карих глаз виднелись белые кольца. Она выглядела до смерти напуганной.