Сказки диспетчерских смен

Астапенков Виталий

– Нет, – не согласилась тётя Настя. – Ты не путай: у нас праздник мам. А восьмое – женский праздник.

– Ага, праздник – посуду мыть, – тихонько пробурчала Света, вспоминая весенний корпоратив в фирме. Да и все последующие.

– А всё-таки, – сказала Вика, – зачем метро? Станции рассматривать?

– И это тоже, – кивнула тётя Настя. – Они, знаешь ли, очень красивые бывают, особенно у нас в Москве. Или в Гонконге, там, правда, своя красота. Но вообще-то специальный маршрут будет. Жеоды в кружении друз. Это, девочки, я вам скажу – что-то!

«Жеоды –

это полости в земле, – припомнила Света, – а друзы – сросшиеся кристаллы на одном основании. Например, аметиста. Или изумруда? Наверное, действительно очень красиво. Вот бы поглядеть! Только почему – в кружении?»

Последнюю фразу, оказывается, она произнесла вслух.

– Потому что не поезд идёт по краю жеоды, а жеоды, вращаясь, нанизываются на состав, и соскальзывают, сменяя друзы одних кристаллов на другие. – Тётя Настя улыбнулась.

– Хочу! – звонко объявила Вика. – Хочу в машинисты! Хочу в жеоды! Хочу в кружение друз.

– Вот окончишь институт железнодорожного транспорта, тогда – пожалуйста. Сама должна понимать: машинист и вагоновожатый – разные вещи.

– А я, между прочим, ещё и водитель троллейбуса, – не сдавалась Вика.

– Тем более, – как-то непонятно сказала тётя Настя.

За разговором они подошли к огороженному тяжёлым брезентом боксу в углу у дальней стены депо. Света обратила внимание, что от ворот до бокса был свободный от рельсов проезд, а под потолком тянулись два провода.

Тётя Настя отвязала от торчащего из стены крюка толстую верёвку и потянула. Брезент неспешно поехал в сторону наподобие обычных штор. Как и к чему он крепился наверху, снизу было не разглядеть. Девушки бросились помогать. Совместными усилиями тяжёлая пыльная ткань освободила въезд в бокс, открыв поблёскивающую стеклами довольно современную кабину. Тёмную сейчас. Двери были закрыты.

– Давай! – Тётя Настя подтолкнула Вику.

Девушка шагнула к передней двери, наклонилась, что-то сделав – Света не поняла что, – и створки с шумом сложились.

Они поднялись. Тётя Настя пошла по салону, осматривая по-старинному сдвоенные сиденья, тянувшиеся по обе стороны прохода до небольшой площадки, потолок и не горящие пока лампы. А Вика устроилась в кабине. Света с интересом глядела на неё.

– Тока нет, – сказала Вика, – токоприёмники опущены.

Она пошарила за спинкой сиденья, достала пару брезентовых рукавиц и вышла наружу, скрывшись в полумраке. Послышалось глухое шебуршание, потом два шлепка, и Вика вернулась в кабину, стягивая рукавицы.

– Во, – обрадовалась она, щёлкая рычажками, – есть контакт! Так, аккумулятор теперь включаем…

Она замолчала, продолжая быстро щёлкать тумблерами.

Что-то громко зашумело, и троллейбус затрясся. Раздался противный звон, довольно быстро исчезнувший.

– Что ты делаешь? – не удержалась Света. Ей было интересно.

– Компрессор включаю, управление, блок силовых контактеров, обогрев в салоне, в кабине и всё такое прочее…потом нажму топтун и поеду.

– Что нажмешь?

–

Педаль пуска. Не мешай, Света, позже, если захочешь, все покажу.

Двери открылись и закрылись. Послышалось громкое гудение, и в салоне зажглись светильники, повеяло теплом. Пару минут спустя всё стихло.

Тётя Настя подошла и встала в дверях.

– Выезжай! Только габаритники включить не забудь.

– Уже! – Вика оскорблённо вскинула голову и уставилась в стекло.

– Ой, ну, извини, – повинилась тётя Настя. – Привычка.

«Странные привычки у воспитательницы детсада», – подумала Света, но промолчала.

Троллейбус резко дёрнулся, замер, снова двинулся, уже более плавно, с гудением набирая скорость. Небольшую, правда.

Несколько минут спустя Вика аккуратно вырулила на открытую площадку и остановилась у диспетчерской.

– Держи! – Тётя Настя протянула Свете мультифору с распечатанными на принтере листами. – Читайте. Сегодня у вас пробный рейс без пассажиров. Ознакомитесь с маршрутом, к технике привыкнете, то да сё.

– Вы с нами? – спросила Света, просматривая бумаги.

– Может, позже загляну. Сейчас на праздник.

Она соскочила с подножки и махнула девушкам.

– Отправляйтесь.

Двери закрылись.

***

Они побывали во многих местах, причём – если ближе к зиме, – серых и неприглядных. Даже смотреть не хотелось. И настроение, поначалу радостно-приподнятое, помаленьку упало. И пассажиров не было, не с кем поговорить.

Света стояла возле кабины водителя и угрюмо молчала, не хотела отвлекать. Хотя Вика уже освоилась с управлением, и троллейбус не дёргался, как взбесившийся мотоцикл на льду, а ехал более-менее быстро и плавно.

Они как раз вырулили со дна глубокого каньона на тихую улочку, когда на проезжую часть возле пустой троллейбусной остановки шагнула стройная фигурка.

– Странно, – пробормотала Вика, – впервые вижу, чтобы на неоткрытой линии пассажиры появлялись.

Человек поднял руку и помахал.

– Придётся брать, – сказала Вика, нажимая на тормоз и открывая задние двери. – Иди, обилечивай.

– Я от твоего «великого и могучего» просто падаю, – заметила Света, шагая по проходу к задней площадке.

Там, улыбаясь, уже стояла невысокая стройная девушка в голубой шубке и вязаной шапочке с помпончиком на макушке. Глаза у неё были большие и синие, с притаившейся смешинкой, губы красные.

Света не смогла определить, куда она едет: едва сосредоточивалась, всё заволакивало тёмной прохладой, и не пустой причём.

Девушка протянула ладошку, и Света машинально провела над ней чекопечатающим устройством, оторвала билет, отдала.

– Вы…– начала она, не зная, что сказать.

Девушка рассмеялась, словно льдинки зазвенели, и спрятала билет в маленький боковой кармашек на шубке.

– Ни разу ещё так не ездила. Вы к Предгорью не собираетесь? Снежному?

Голос был мелодичным и высоким. Приятным на слух.