Сказки Гамаюн
Шрифт:
– Не гневи богиню, а то голодными будем, – откусывая от ножки, проворчал Ха, когда я сказала, что мечтаю хотя бы о сухарике к мясу. – Вкусные зайцы, да и утку ты вчера приманила, так что полное разнообразие. Ягоды есть, вот компот сварим. Живём, Лотта.
Его жизнерадостности можно было только позавидовать. Вот уж кто не унывал, да и не сильно задумывался о возможных трудностях. Будет день, будет пища.
Может, придёт Морана – зима, Морана – смерть и заберет нас. Мавка говорила, что смерть – это не конец, а переход в другой мир, и бояться не стоит, но мне
И когда прилетел в черных одеждах студеный Посвист-Хладовей – леденящий души Северный Ветер – мы решили, что путь надо прекращать и искать, где зимовать.
Когда решение принимается, то и разрешение проблемы приходит. За поворотом дороги нежданно-негаданно появилась довольно большая постройка с явными признаками жизни. Подъехав ближе, мы увидели надпись: Постоялый двор «Приют нужных путников». Ничего себе название – «нужных путников», а с ненужными как, а мы какие?
Мы стояли у ворот, стучали и ждали. Интересно, мир нам ловушку расставляет, даёт ценные уроки, или, может, и то, и другое?
Ворота со скрипом отворились, и из них выглянул охранник, взглянул на нас и быстро захлопнул ворота назад.
– Неужели мы ненужные путники, Хи? – тихо прошептала я. – Мы, конечно, поободрались, но у вас вид всё равно вполне представительный. Нас немного, и мы не страшные.
Мы опять начали стучать в ворота.
– И не стучите, не открою, – сказал охранник.
– Это ещё почему? Мы что, ненужные путники?
– А вы посмотрите, кто за вами увязался, с ней ни за что не пущу.
Я оглянулась и увидела её. На обочине стояла Бадзула – дух бродяжничества. Худая, ободранная, с наброшенным драным покрывалом, всеми брошенная, в том числе и собой, забытая и нелюбимая. Ближе к зиме она ищет, к кому бы пристроиться в поисках пристанища. Больно кольнуло в сердце, почему-то стало её жалко. Хотя у каждого свой путь и свой выбор, да ещё к тому же она дух нечистый, нельзя её жалеть. На то и рассчитаны её действия. Микулишна учила, что нельзя всех жалеть, некоторые получили то, что заслужили, нам ли понимать волю богов, но если ты можешь что-то сделать от тебя зависящее – делай. Отделяй человека и его суть от поступка, пойми, что им движет, если он ошибся, или его подставила такая нечисть, как Бадзула, пожалей и помоги ему, а если он есть этой сутью – не жалей, гони от себя, не исправишь, только замараешься.
Бадзула смотрела на меня голодными глазами. Вот это новости. Плохи наши дела, потому как если Бадзула к кому прицепится, то неудач не оберешься, а если войдет в дом, то вместе с ней туда войдет лихо, лень, нищета, и обитателям дома покоя уже не найти.
– Скажи, Бадзула, ты решила, что я в душе бродяга, и нам с тобой по дороге?
– У-У-У, – провыла Бадзула и как-то неопределенно качнула головой.
Я испугалась. Вдруг к старости или еще раньше такой стану? Ничего себе дела.
«Да, – подумала я, – я люблю дорогу, путешествия, новые впечатления, но не такой участи себе жду, да и не шатаюсь я без цели. Только этот вопрос еще обдумать надо. В чем разница?»
Мелькнула здравая
– Эй, хозяева, – набралась я наглости, – это она не с нами пришла, это она сама к Вам прибиться хочет. Скажи им, Бадзула.
– Бу-бу-бу, – проворчала довольно громко Бадзула, как бы подтверждая мою правоту.
– Я расскажу вам, как её не пустить, а вы нас на постой пустите.
Охранник явно заинтересованно засуетился за воротами.
– Вынеси плащ для Бадзулы, но не драный – одеть её надо. Вымети двор да жилье, убери порог, а мусор в восточную сторону выброси. Поклон домовёнку отбей да молока ему налей.
Охранник засопел, но пошел выполнять указания. Крикнул кого-то, и за забором развернулась активная деятельность.
Как только мусор полетел на восток, Бадзула крутанулась вокруг себя и исчезла. Пошла искать другой приют.
Мы облегчённо вздохнули, и в этот момент ворота перед нами открылись.
Наконец-то мы попадем в тепло, и я вымоюсь в теплой воде, высплюсь на нормальной кровати, поем что-то, кроме жареных или запечённых зайцев, и нормально расслаблюсь.
– Лотта, – остановил меня Хи, – я должен тебе кое-что сказать. У нас почти нет денег, я не знаю цену на жилье и питание, скорей всего, денег надолго не хватит. Но я попробую как-то договориться.
Опять новости, да ведь у Хи было с собой немало золотых, да и тратили мы их очень аккуратно. Я посмотрела на него с недоумением.
– Так получилось, Лотта, – сказал Карен и почему-то посмотрел в сторону.
– Да что случилось? Ведь у тебя был совсем немалый запас, и мы не покупали почти ничего.
– Так получилось, Лотта. Были непредвиденные расходы. Поэтому теперь можем оказаться в затруднительном положении.
Навстречу нам вышла хозяйка. Молодая, симпатичная, она встретила нас с доброжелательной улыбкой и сказала:
– Я рада приветствовать Вас под нашей крышей. Вы к нам на зимовку или проездом?
Карен ловко поймал её руку и со всей галантностью, которая была ему свойственна, проговорил:
– Как зовут прекрасную хозяйку, и не будет ли простираться благожелательность её на наши скромные особы?
– Можете звать меня Клевенс.
– О прекрасная Клевенс, да будут долгими годы Вашей жизни, и пусть радость живет под Вашей крышей. Сложными путями пришли мы в Ваш уютный приют. Нам очень нужно жильё, но мы находимся в некотором денежном затруднении, и если у Вас найдется работа для нас с братом, мы с удовольствием будем работать за жилье и простой стол для нас.
Вот так Карен. Интересно, а что он вообще может делать? Раньше не замечала за ним прикладных навыков. Судя по его рассказам, все его умения были связаны с управлением королевством, отвлечёнными знаниями о мире – географии, математике, придворном этикете и другой, не применимой в быту, ерунде. Даже охотились они с егерями и собаками, а так добыть пищу у них не очень получалось. Не чувствовали они зверье.