Сказки и легенды Систана
Шрифт:
Выходит ему навстречу богатырь, такой, что один может сразиться с сотней всадников.
И говорит Ширавия:
Сердцу моему знаком меча удар, Только с Искандаром сравнится Искандар! Битвой двух героев пусть наш будет бой, Словно львы, сразимся, витязь, мы с тобой. Не бывало равных мне на поле брани, Хил ты, как росток, что, обреченный, вянет.— Право первого удара я даю врагу. Бей, и пусть в сердце твоем не
Славный Ширавия укрылся под сенью щита, а тот ублюдок поднял палицу и обрушил удар на Ширавию. Ширавия храбро отразил удар и сказал:
Пусть мой меч удар ответный нанесет Так, чтобы забыл ты этот мир и тот. Не бывало равных мне на поле брани, Хил ты, как росток, что, обреченный, вянет.Пошевеливайся, чтобы я убил тебя скорее, ведь есть у меня сто других дел!
Тут Ширавия вытащил меч из ножен и так ударил по щиту врага, что развалил его, как кусок сыра. Рассек его от головы до пояса, так что конь и всадник развалились на четыре части. А сам въехал в гущу вражеского войска и так бился, что громоздил из трупов холмы, а из холмов горы; смело сражался, и никто не мог выстоять против него. И не успокоился он, пока не наступил вечер. Тысячу людей он отправил в ад. А вечером барабаны забили отбой, все направились по своим шатрам, а Ширавия вернулся в горы, в пещеру к разбойникам.
А эти разбойники так ему прислуживают, так за ним ухаживала! Так они ему все тело размяли, такой вкусной едой накормили, что наутро ему кажется, будто накануне никакого боя и не было!
На следующий день, когда черноту ночи смыли с престола звезд и солнце воцарилось на троне, опоясавшись усыпанным драгоценностями кинжалом, и когда половину свода небесного золотом, а половину — серебром украсил копьеносец-араб, воссевший на его вершине [17] , Ширавия вновь вышел на поле битвы. И опять сражался так, что тысячу людей отправил в преисподнюю. А к вечеру барабаны забили отбой, и все разошлись по своим шатрам, а Ширавия ушел к себе в горы. Царь спросил:
17
Метафорическое обозначение солнца.
— Что это за богатырь, что каждый день спускается с гор, выходит на поле брани, а вечером возвращается восвояси?
Везир Йаманд сказал:
— Ему помогают Большой идол, Маленький идол, теленок и телка [18] .
А везир Худжанд говорит:
— Ни при чем здесь ни Большой идол, ни Маленький идол, ни теленок, ни телка; просто это тот паревь-дервиш.
Царь спросил:
— Если это юноша-дервиш, почему он не приходит к нам?
А везир ему отвечает:
18
Намек на идолопоклонство везира Йаманда.
— А как он к нам придет? Ведь вдоль границ города поставлены караулы. Если бы мой сын пришел — и его бы убили, не пропустили в город.
На третий день Ширавия вышел сражаться на поле брани и сражался до вечера; вечером он снова вознамерился отправиться к себе в горы, но люди йеменского царя обступили его и говорят:
— Царь
Ширавия вместе с сорока разбойниками въехал в город. Въехал он в город, едет по улице, а навстречу ему идет племянник царя, тот самый, что его ранил. Ширавия выхватил меч и ударил его — дескать, когда голова моя лежала на коленях у Симинзар, ты нанес мне удар, а теперь я тебе его возвращаю. И отправил его в ад.
И вот теперь Ширавия с сорока разбойниками живет в городе; каждый день он по-прежнему выходит на поле брани и каждый день тысячу человек отправляет в преисподнюю. Этим только он и занят.
Был у властителя Шама один богатырь, и решил властитель Шама, что выпустит его бороться с Ширавией. Это был богатырь из богатырей, громадный, как гора, дивовское отродье!
Настал день поединка, вышел Ширавия на поле брани и спрашивает соперника:
— Как мы будем биться: палицами или копьями?
— Будем бороться, — отвечает тот.
И они схватились и боролись целый день. К концу дня тот богатырь стал одолевать Ширавию, стал валить его на землю.
Как раз в это время Симинзар вышла прогуляться на крышу царского дворца. Увидел ее Ширавия, и силы его словно удвоились. Помянул он единого бога, поднял этого богатыря в воздух и швырнул его оземь так, что земля треснула. Вытащил кинжал, вспорол ему брюхо. А тут уже вечер: барабаны забили отбой, и все разошлись по своим шатрам.
И тогда полководец Шама послал к царю Йемена сказать, дескать, не удается нам победить вас, давайте заключим мир.
Царь согласился. Люди Шама принесли клятву на Коране, дескать, нам до вас больше дела нет, а вам — до нас. Мы уйдем отсюда, а вы оставайтесь себе здесь, у себя в стране.
Помирились они, прошло несколько дней, и властитель Шама пригласил к себе царя, обоих везиров, Ширавию и десять-двадцать главных эмиров.
Пригласил он их к себе в гости, и тут везир Худжанд говорит Ширавии:
— А ты, Ширавия, будь осторожен, не ходи туда. Ведь никогда враг не станет другом.
Ширавия ему отвечает:
— Как же мне не пойти? Ведь скажут, что я испугался.
А везир Худжанд настаивает на своем:
— Говорю я тебе: не надо ходить.
Ширавия его не послушался и вечером отправился в гости, к правителю Шама вместе с эмирами и вельможами.
Пришли они к правителю Шама в шатер, принесли им воду для мытья рук. Помыли они руки, тут подали еду. Только они собрались есть, как на каждого из них набросились по три-четыре воина и связали их. Заковали в цепи всех: и царя Йемена, и везира Йаманда, и Ширавию, и всех эмиров. Только везира Худжанда там не было. А еще была там Симинзар со своими служанками и рабами — всех их правитель Шама захватил в плен и увел с собой. Привел он их в свою страну, и тут Симинзар сказала ему:
— Если ты убьешь Ширавию — то и я себя убью. Хочешь держать его в плену — твое дело. Но если только я узнаю, что ты хочешь его убить, — я убью себя.
У правителя Шама была дочь. Он поселил Симинзар вместе со своей дочерью, а всех остальных — царя Йемена, везира Йаманда и Ширавию — бросил в темницу.
Пусть они себе остаются в темнице, а ты послушай несколько слов о жене Ширавии.
Жена Ширавии Гунча, когда Ширавия еще был в Йемене, зачала от него. Через девять месяцев, девять дней, девять часов она родила сына, которого нарекли Джахангир-шахом. Не будем растягивать наш рассказ на долгие месяцы и годы — мальчик вырос, стало ему тринадцать-четырнадцать лет.