Сказки и предания алтайских тувинцев
Шрифт:
Но едва он это сказал, как лишился чувств, а придя в себя, оказался опять на своем грязном ложе в нищенской юрте.
39. Хараат Хаан и Джечен Хаан
Жили однажды два хана — Хараат Хаан и Джечен Хаан. И жили они в ненависти друг к другу.
«А хорошо бы было захватить земли Хараат Хаана», — рассуждал Джечен Хаан.
«А что, если добыть земли Джечен Хаана», — говорил Хараат Хаан. И оба хана сражались — каждый за землю другого.
Был у Джечен Хаана сын, ни к чему не пригодный. Отец пытался найти ему умную невесту,
— Коли нарисован орел, зачем писать «коршун»? Коли нарисована женщина, зачем писать «мужчина»? — и положила доску обратно.
Думаете, поблизости не случилось хана, услыхавшего это? «Ну, — подумал хан, — да она суждена моему сыну». А девушка тем временем ушла, угнав своих коз.
Хан вернулся к своей юрте и провел в ней ночь. Утром сел он на своего черного иноходца и отправился на поиски черного хадгыыра этого старика. Он спрашивал, выведывал и наконец достиг цели. Пустил он коня вниз с горы прямо к юрте старика. Подъехав и увидев, что девушка сидит у юрты и выделывает шкуру, спросил ее:
— Сколько раз ты протянула шкуру под палкой-кожемялкой [95] пока я спускался с того места, которое видно отсюда?
— А сколько шагов сделал твой конь с того момента, как я увидела тебя у того места на горе? — отвечала девушка.
Не сойдя с коня, он сказал:
— Завтра я опять приеду. А до тех пор ссучи мне веревку из пепла, девушка!
Девушка ответила: «Хорошо!»— нарвала травы, смочила ее в воде и скрутила из нее веревку.
На следующее утро, к тому времени, когда должен был приехать хан, она выложила эту веревку по направлению ветра и подожгла ее. Приехал хан и спрашивает:
— Ну, ссучила ты мне веревку, девушка?
Она ответила:
— Я-то ссучила, вон она, а смотай ее ты сам!
Взглянул туда хан и сказал:
— Я приеду завтра. А ты мне сквась к тому времени хороший тарак из молока быка.
Приехал наутро хан и только хотел сойти с коня, как девушка сказала:
— У моей юрты никому нельзя спешиться!
— Почему же?
— У моего отца сейчас как раз родовые схватки.
И когда хан спросил: «Как могут у мужчины быть родовые схватки?», — она ответила:
— Как можно получить молока от быка?
Тогда хан задал ей задачу:
— Присылай завтра своего отца в мою юрту! И пусть он будет ни внутри, ни снаружи, ни одетый и ни голый!
Девушка сказала:
— Хорошо.
Как только стало светать, она велела отцу надеть штаны, рубаху и чулки [96] и послала
— Прежде чем хан проснется, ты должен развязать веревку у нижнего края его юрты, забраться между деревянной стенкой-решеткой и войлоком и усесться там!
Старик пошел и забрался туда, как ему велела дочь. А когда хан проснулся, помочился, почистился, тут старик и приветствовал его из своего убежища.
— Одно пари вы выиграли, выходите! — сказал хан. — Завтра сосчитайте, сколько лет медведю с горы Далынтай, и возвращайтесь сюда.
Старик вернулся домой с проклятиями: «Медведь, конечно, схватит и съест меня!» Сокрушаясь, он сказал дочери:
— Теперь мне нужно сосчитать годы медведя и опять вернуться к хану.
— Не печалься, отец! Найди два старых, выбеленных солнцем человеческих черепа и принеси мне.
Каждый из них она выкрасила красной краской и привязала их крепко-накрепко к его плечам, затем отправила старика на гору Далынтай. Он уселся в низине у склона, а вечером на поиски пищи вышел медведь. Увидел он старика и сказал:
— На Далынтае семьдесят пять тысяч деревьев, а мне уже семьдесят пять лет, но никогда еще не видывал я такого существа с тремя головами! — и поскорее убрался в лес. Старик возвратился домой, к своему хадгыыру, а на следующий день, придя к хану, сказал:
— Я узнал возраст медведя и число деревьев на горе Далынтай!
— Ну что же, тогда узнай возраст зайца с горы Джиринтай, сосчитай деревья на горе Джиринтай и возвращайся, — сказал хан.
Огорчился старик, но дочка сказала:
— На заячьей полянке намажь деревья сахаром и медом, а сам спрячься!
В сумерках, когда животные вышли на поиски пищи, старик взял ведро меду, смазал каждое дерево и притаился. Появился заяц, обглодал одно дерево, обглодал другое:
— Хоть на горе Джиринтай шестьдесят тысяч деревьев, а все же за все мои шестьдесят лет мне не попадалось еще среди них ни одного такого сладкого! — сказал он и давай объедать их.
Старик вернулся и, когда вышел хан, сказал ему:
— Зайцу шестьдесят лет, а деревьев — шестьдесят тысяч!
Хан молча удалился.
А вскоре он просватал дочь старика. Устроили маленький праздник, и старик в конце концов дал свое согласие. Хан отдал девушку в жены своему сыну, и уж тут был устроен большой пир: даже собаке было не поднять хвоста, а сироте не поднять живота — такой был задан пир.
— А теперь, моя милая, я иду на страну, с которой воюю, — сказал хан своей невестке. — Будь ты главой моему аилу и стране! Мой сын глуп. Я иду, может, вернусь с победой, а может, все потеряю. Ты же оставайся здесь и жди моего слова!
Хан вторгся в страну Хараат Хаана и повел за собой двух богатырей. Он напал на страну, дрался и был побежден. Вбили там четыре железных кола и привязали к ним двух богатырей. А Джечен Хаана бросили на лед, вбили четыре железных кола и привязали его к ним. Кормили хана одной вошью в день, а богатырям давали по две вши. И тогда послал Хараат Хаан четырех своих богатырей, наказав им: