Сказки и рассказы
Шрифт:
– Если вы, мужчины, не можете найти здесь какую-нибудь козу, может быть я, женщина, смогу сделать это? – произнесла она.
Весь день Валерия бродила по горам, но не смогла найти не только козу, но даже и рыбу в реке, птицу, фрукты и никаких признаков человеческого жилья. В отчаянии она вернулась назад. Алан спал. Валерия опустилась на пороге у входа в башню.
– Он приходил в себя? – спросила она.
– Почти нет, – ответили бродяги.
Один из них подошел и опустился рядом с ней.
– Послушай, принцесса, – сказал он, наконец, – Мы умираем
Валерия не ответила. Она посмотрела на своего мужа. Жизнь покидала его. И другого шанса спасти его уже не будет. Но Скиф… Он был с ней столько лет. Он был ее единственным другом.
Она грустно усмехнулась.
– Почему мы хотим убить его, а не горную козу? Потому что не можем поймать козу… А Скиф не убегает. Он верит нам. Он верит мне. Он – твой. Так сказал мне Клодий. Он единственный, кто будет любить меня… Так вы предлагаете мне отплатить ему за его преданность?
– Мы понимаем тебя. Но разве ты видишь другой выход?
Валерия вздохнула.
– Нет, не вижу, – ответила она. – Только не сегодня. Подождем до утра. Вдруг, что-то изменится! Ложитесь спать!
Бродяги, удивленные ее согласием, отправились спать, предчувствуя сытный завтрак, а Валерия вышла из башни, подозвала Скифа и вместе с ним отправилась вниз по горной дороге. Ей показалось, что конь был не таким как обычно, возможно он предчувствовал что-то, или же ей просто так казалось?
Как просто было бы сейчас вскочить ему на спину и уехать прочь от этого проклятого места! А может быть так и следует поступить? Но там остался Алан… Он умирает. Она любит его. Хотя, разве может она лишить жизни того, кто ей так дорог, кого сам Алан назвал единственной ценностью, ради другого, который, возможно, не захочет ее знать? Валерия вздохнула. Она остановилась и поцеловала теплую лошадиную морду.
– Прости меня, – сказала она. – Помнишь, как мы с тобой гуляли в степи? Где-то там, за подземной рекой, по ту сторону, тоже есть степи. Мы встретимся там и погуляем еще.
Скиф посмотрел на нее своими грустными блестящими глазами, казалось, он говорил:
– Я все знаю, я понимаю твое горе. Но я не верю, что ты сможешь так поступить со мной. Ведь я доверяю тебе. Ты передумаешь, ты не сможешь!
Валерия направилась обратно и сидела у входа до тех пор, пока звезды не погасли. Скиф стоял рядом с ней. Он не боялся ее, или же просто его удерживали поводья?
Рано проснувшиеся от голода, бродяги вышли из башни, потягиваясь.
– Ну что, ты решила? – спросили они.
Валерия молча кивнула.
– Я уйду в лес, – сказала она. – Делайте все сами. Не забудьте про принца. Он нуждается больше вас.
– А ты? Тебе тоже нужно поесть.
Валерия покачала головой, и на секунду искорки ярости вспыхнули в ее глазах. Она подошла к Скифу, обняла его, потом, не поворачиваясь, пошла прочь. Он дернулся, пытаясь следовать за ней, но привязанный крепко,
Пройдя метров сто, Валерия услышала его слабое ржание, она зажала уши и бросилась бежать.
Она вернулась к башне вечером. Бродяги спали. Ничто не свидетельствовало о том, что произошло здесь утром. Валерия села рядом с Аланом, и к ее удивлению он открыл глаза. Она молчала.
– Мне лучше, – сказал он. – Они сумели уговорить меня поесть. Это было что-то вкусное…
Валерия зажала ему рот рукой.
– Спи, – сказала она. – Тебе нельзя говорить.
Кругом, внутри и снаружи, была пустота, которая, она знала, уже ничем нельзя заполнить.
Прошло еще около недели, Алан окончательно поправился, настолько, что смог определить их местонахождение, и они все вместе отправились в обратный путь. Пешими. Валерия рассказала ему о том, что произошло со Скифом, и принц оценил ее жертву.
– Конь для сармата – больше, чем друг. Больше, чем родственник. Значит, ты и правда любишь меня, – сказал он. – Мы вернемся в город, и ты станешь нашей королевой.
Валерия слушала его слова как сквозь сон, лишающая рассудка любовь к мужу была теперь единственным, что осталось в ее жизни. Ради него она отдала все: родину, уважение родных, богатство и знатность, и любимого Скифа.
Через несколько недель они добрались до сарматских крепостей, где народ бурно радовался возвращению принца, которого уже много дней считали погибшим. Сарматы были удивлены женитьбой Алана на римлянке, но не оспаривали его решения. Римляне оставались врагами, но если эта женщина смогла полюбить принца, она была дочерью амазонок.
Поэтому Алан и Валерия во второй раз отметили свадьбу, теперь в городе сарматов.
– Как я смогу привыкнуть жить здесь? – спросила Валерия у мужа, когда они, наконец, остались одни, – Все совсем не так, как прежде!
– Ты привыкнешь, – ответил он. – Мои люди полюбят тебя. Глядя на твою красоту тебя нельзя не любить. Прошлое осталось в прошлом.
Он обнял свою жену.
– Надеюсь, эта ночь не будет похожа на прошлую, когда ты ушел и я плакала? – спросила она.
– Не будет… Если конечно, у тебя нет в кармане еще одной монеты или чего-то подобного.
Валерия засмеялась.
– Больше ничего нет. У меня нет в жизни больше ничего, кроме тебя.
– Значит, наши несчастья закончились, – сказал он.
Так в Сарматии началась новая жизнь. Валерия постепенно привыкала к этой стране, ее встречали приветливо и не напоминали, что она римлянка. Она даже считала, что впервые, действительно счастлива. Но, как известно, красота, так же, как и откровенное счастье, вызывает зависть. Некоторые сарматки завидовали Валерии, неожиданно занявшей королевское место, многие мужчины завидовали своему царю, которому удалось найти жену, обладавшую столь редкой красотой. Молодые супруги не замечали зависти и интриг, кипевших вокруг них, они были слишком счастливы. Их покой не смущали ни участившиеся набеги римлян, ни внутренние противоречия между племенами, ослаблявшие страну изнутри.