Сказки народов Европы

Налепин Алексей Леонидович

Возьмите, к примеру, немецкую сказку «Гензель и Гретель», в которой герои встречают на своем пути необычную избушку, сделанную из хлеба, а «крыша на ней из пряников, а окошки все из прозрачного леденца». Каждый, наверное, хотел бы попасть в такой сказочный домик, но, оказывается, живет в нем старая, злая ведьма, которая хочет съесть Гензеля и Гретель. Этот образ, как и Баба Яга восточнославянских сказок, хвостатая старуха грузинских сказок, ужасная Сюоятар сказок карельских, очень древнего происхождения. В нем отразилась та историческая эпоха, когда патриархальный родовой строй пришел на смену ранее господствующему матриархату и Баба Яга, которая ранее почиталась как владыка природы, перестала пользоваться уважением людей и превратилась в существо

гонимое, внушающее страх всем, кто сталкивается с ней. Конечно, сегодня вам еще трудно разобраться в этих вопросах, над которыми много думают ученые-фольклористы, но, может быть, это замечание об образе одного из противников главного героя сказок разных народов поможет вам понять, почему иногда в сказках эта героиня помогает герою, а не вредит ему. Просто произведения, подобные чешской сказке «Про кошечку и про собачку», хранят воспоминание о более ранних временах, когда Хозяйка леса Баба Яга почиталась как доброе мифологическое существо.

Каждый повелитель любой европейской страны, будь то князь, герцог или король, хотел бы выглядеть в истории правителем справедливым и честным. По их приказу создавались целые исторические трактаты, в которых они славились как защитники своего народа, как доблестные полководцы, стоявшие во главе непобедимых армий. Однако в противовес официальной истории существовала еще и воплощенная в фольклоре история народная, которая донесла до наших дней правду о тех далеких временах. Прочитайте, например, польскую сказку «Благодарная змея», и вы поймете истинное отношение народа к напыщенным правителям, носившим пурпурные королевские мантии.

Настоящим народным героем был бедняк или же простой солдат, который храбро воевал, да так и остался без наград и чинов. Это он шагает по пыльным дорогам европейских сказок — безымянный отставной солдат, неунывающий весельчак, справедливый и верный товарищ.

Большинство сказочных героев являются образами вымышленными, иногда они даже и имени не имеют. Как, например, в сербской сказке «Дракон и царевич»: «Жил-был царь. У него было три сына». Героев, подобных этому безымянному царю, вы встретите в сказках европейских народов великое множество. Да так ли нам нужно знать его имя, если даже он и существовал в реальной истории, а не является плодом художественной фантазии народа. Сказка ведь нам рассказывает совсем о другом — об отваге человека, о его чести и долге перед своим народом. Европейская сказка утверждала демократическое начало, излагала народное понимание истории, а не славила монархов, князей, баронов и прочих «сильных мира сего». Именно поэтому персонажи эти так и остались просто царями, королями и венецианскими дожами.

Память народная благодарно сохранила в сказках другие имена — например, Эро, любимого героя герцеговинского фольклора. Эро — оптимист и балагур, всегда одерживающий верх над турецким султаном, — олицетворял собой несломленный народ Герцеговины, которая в конце XV века была захвачена Османской империей. Для простых людей Эро в течение долгих веков иностранного господства был символом борьбы с захватчиками, причем образ этот был одинаково дорог и близок и другим южнославянским народам — боснийцам, македонцам, сербам, хорватам, черногорцам. Сказка сражалась за свободу вместе со своим народом.

Лучшие качества трудового человека воспела народная сказка. В старину сказка была повсеместно распространена среди народов Европы. Она звучала повсюду — в неприступных домах-башнях албанцев и в испанских бараках из камышовой плетенки, в каменных домах исландцев и в землянках бедных болгарских крестьян. Она скрашивала долгие зимние вечера, заставляя притихнуть неугомонных крестьянских ребятишек, окруживших одного из самых уважаемых в народе людей — сказочника; снимала усталость после дальней дороги и тяжелого трудового дня. Однако рассматривать сказку всего лишь как средство развлечения — значит сказать всего лишь половину правды. Для простых людей во всех концах Европы сказка была еще и школой воспитания, испытанным средством народной

педагогики.

Простые люди были лишены возможности посылать своих детей в школу. Учеба была привилегией людей состоятельных и знатных. Народная сказка несла в себе как раз ту необходимую сумму знаний, без которой невозможно становление человеческой личности. Она учила премудростям жизни, добру и справедливости, чести и порядочности, мужеству и героизму, любви и долгу. Для большинства крестьян во всех уголках Европы сказка часто была первым и последним учителем. Она формировала ту высокую народную нравственность, которая воплотилась в вечных художественных образах. Вспомним, к примеру, юного героя норвежской сказки «Честно добытая монета», который случайному богатству предпочел «честную бедность». Вечный урок оптимизма преподает неунывающий Малёк из одноименной датской сказки. Словом, многие поколения простых людей Европы постигали науку «быть человеком» через сказочный фольклор.

Лишенные возможности учиться, простые люди мечтали о том времени, когда книга станет доступна каждому. Об этом много говорится в сказках европейских народов. Человек с книгой в руках, грамотей и ученый — эта народная мечта достаточно определенно отразилась в сказках народов Европы. Недаром о герое шведской сказки «Замухрышка» с уважением говорится: «Целыми днями он читал книжки и скоро стал не глупей своего хозяина». Привлекателен и царевич-грамотей из греческой сказки «Чудесное лекарство», что «дни и ночи проводил за старинными книгами». Не бездумная сила, а «знания и хитрая наука» помогли ему пройти все испытания и победить.

Жизнь не баловала крестьянских ребятишек, но самые упорные из них, подобно герою болгарской сказки «Мальчик-пахарь», преодолевали все препятствия на этом нелегком пути. В этой сказке главной причиной волшебных поисков героя было вовсе не стремление овладеть несметными сокровищами. Мальчик отправляется в путь, потому что ему не на что было купить букварь. В сказке об этом говорится так:

«Вот раз мальчик идет домой из школы, а сам плачет-заливается. Мать его спрашивает:

— Что плачешь, мамино дитятко?

— Обидно мне, — говорит мальчик. — У всех моих товарищей есть буквари, они уже читать научились, а у меня нету».

Мечта о знании воплотилась даже в таких неправдоподобных на первый взгляд эпизодах сказки, когда герой получает волшебную способность понимать язык зверей и птиц. Прочитайте немецкую сказку «Белая змея» и убедитесь, что этим даром-знанием герой воспользовался для дел добрых и справедливых.

К сожалению, мы так никогда и не узнаем имена многих великих сказочников Европы, в чьих устах звучало живое народное слово, которые бережно хранили фольклорные традиции своих народов. Зато мы хорошо знаем их талантливых учеников, которые использовали фольклорные сюжеты в своем литературном творчестве, эти имена известны всему миру — французы Перро и Лабуле, немцы Гауф и Шамиссо, знаменитый датский сказочник Ганс Христиан Андерсен и многие другие европейские писатели. Они не только использовали фольклорные сюжеты в своих литературных сказках, но и активно изучали фольклор своего народа, закладывая тем самым основы отечественной фольклористики — науки об устном народном творчестве. Благодаря их литературным трудам сказки народов Франции, Германии, Дании узнали во всем мире.

Говоря об изучении фольклора европейских народов, надо вспомнить и выдающихся ученых XIX века, которые записывали памятники народного творчества (в том числе и сказки), сравнивали их с произведениями фольклора других народов. Для европейской сказки век девятнадцатый был поистине золотым веком. Благодаря работам европейских фольклористов она не только обрела широкий круг восторженных почитателей во всех слоях тогдашнего общества, но и стала рассматриваться как национальное культурное достояние. Ученые-фольклористы ездили по глухим деревушкам и записывали те сказочные тексты, мимо которых раньше грамотные люди проходили с полным равнодушием, считая их лишенными художественных достоинств.